«И почему же ты не зашел в мои покои, Альберт?» негодовала леди София, вышагивая перед ним в раздражении.
    «Почему ты не видишь, что меня больше не интересует твоя красота?» парировал Альберт с возрастающей тревогой. Они находились в малоосвещенной библиотеке. Вскоре Кенди и миссис Дженкинс присоединятся к ним, поскольку час отъезда в поместье Вальмонтов приближался.
    «Ты не такой, каким был раньше», вспомнила леди София, рассерженная, что он позволял себе быть столь жестоким и безразличным к ней. Даже в постели существовала определенная холодность, когда она была с ним. «Ты объезжал меня прямо как хорошего жеребца», продолжала она, и её дыхание сбилось, когда она вспоминала те ночи. «Это было так быстро и сильно - я думала, ты разорвешь меня напополам!» О Боже, она сама возбуждалась, думала леди София, не отрывая взгляда от красивого мужчины.
    «Можешь быть уверена, те дни прошли», ответил ей Альберт, едва ли тронутый её проявлением горячности. На самом деле, ему чрезвычайно надоело и уже раздражало её длительное присутствие. Он не мог дождаться вечера, когда она уедет.
    «Это из-за неё, не так ли?» огрызнулась леди София, продолжая негодовать.
    Он молча воззрился на нее с вежливым, но скучающим выражением на лице.
    «Даже тогда, когда ты был со мной, ты думал о ней, не так ли?» глумилась она, и её лицо вдруг стало безобразным и свирепым.
    «София, это старо. Мы не можем расстаться друзьями?» упрашивал он её, не желая сцены в собственном доме. Он сожалел о том, что не сделал этого прежде, чем она решила последовать за ним в особняк.
    «Ты использовал меня, чтобы заставить её ревновать, не так ли?» продолжала леди София, игнорируя его более ранний ответ. Затем она рассмеялась, уразумев догадку. «Но это не сработало, верно?»
    Он улыбнулся ей высокомерно и холодно.
    «С каких это пор ты решила, что посвящена в мои мысли?»
    «С тех пор, как поглядела на твою подопечную!» обвиняла она. «Кто угодно увидит, как она мила и невинна, в отличие от негодяя, стоящего передо мной».
    «И это твои умозаключения? Как интригующе. Однако, как ты должна знать, меня никто не волнует, кроме себя и, возможно, одного-двух членов моей семьи», он изогнул бровь, направляясь к окну. Затем повернулся к ней, и выражение его лица стало похоже на ограненный мрамор, жесткий и холодный. «Полагаю, твои чемоданы уже упакованы? Ибо нет нужды оставаться здесь дольше», заявил он, хотя и вежливо, но весьма ясно. Их связь была окончена.
    «Леди Уинстон, Вы отъезжаете этим вечером?» прервала Кенди их сцену. Её огорошило последнее заявление Альберта и заставило задуматься, что означали эти слова, которыми они обменивались.
    Быстренько собравшись с мыслями, леди София вежливо улыбнулась девушке.
    «Ах, да, в самом деле. Я повидаюсь со своей сестрой на званом обеде. У меня нет причин терять здесь время дольше», сказала она, бросив взгляд на Альберта
    Он же смотрел лишь на Кенди. Могло ли быть это возможным, но она хорошела с каждым днем, думал Альберт, пока его синий пристальный взгляд медленно скользил по ней. Она была изумительным видением в бархатном творении простоты и элегантности цвета морской волны. Белые длинные перчатки украшали её руки, оставляя обнаженными её плечи и шею. Платье спускалось вырезом в форме сердца к завышенной линии талии, изящно демонстрируя ее полную грудь, а нижняя часть обтекала её тонкие бедра. Лента в тон переплеталась с изгибами причёски, привлекая внимание к её лебединой шее.
    Кенди несмело и осторожно улыбнулась его напряженному лицу, и её щеки начали заливаться румянцем. Он был дьявольски красив в своем вечернем костюме, что, безусловно, заставило дрогнуть её сердце. Справедливо ли, подумала она, чтобы мужчина выглядел так, как он?
    Он сразу понял, что ей вспомнился прошлый раз, когда они были вместе. Он улыбнулся в ответ, медленно, надеясь частично смягчить её нервозность. Прежде, чем он мог сказать что-либо еще, к ним присоединилась миссис Дженкинс, взбудораженная и болтающая о событиях этого вечера. Она поймала взгляд Альберта и сразу поняла, что он вот-вот скажет нечто важное их милой подопечной. Она проводила леди Софию к главному входу, громко восхищаясь красивым нарядом женщины и уверяя, что мужчины будут очарованы её внешностью.
    Леди Софии ничего другого не оставалось, кроме как следовать за женщиной, метнув через плечо прищуренный взгляд на пару, оставшуюся позади.
    «Ну, я полагаю, нам нужно последовать за ними, поскольку кареты готовы и ожидают нас», робко начала Кенди.
    «Да, я так полагаю», ответил Альберт, «однако, я взял на себя смелость извлечь это из нашего хранилища. Они бы прекрасно смотрелись на твоей шее, вместо того, чтобы собирать пыль», он залез рукой в карман, чтобы вытащить черный бархатный футляр.
    Изумрудные глаза Кенди расширились от любопытства. Она ахнула от удивления, когда он показал содержимое длинного футляра. Внутри, в бархате, мерцал воротник из трех рядов идеальных сверкающих брилиантов. Пара сережек и браслет лежали рядом с ожерельем, поблескивая.
    «В знак извинения за мое поведение вчера вечером», хрипло сказал он, весьма довольный её реакцией на его подарок.
    «Честное слово, Альберт, я не могу! Они слишком красивы и слишком дорогие для меня», отрицательно тряхнула головой Кенди. Она почему-то была ужасно довольна его подарком, а её руки дрожали за спиной.
    «Вот здесь ты неправа, моя милая, ну-ка повернись», сказал Альберт, не терпя никаких возражений, и повернул её к себе так, чтобы можно было застегнуть воротник на ней. Отбросив локон её золотых завитков, он обернул воротник вокруг её красивой шеи, и его ощущения немедленно заполнились её опьяняющим и дразнящим запахом роз. Опуская обратно её волосы, он отстранился от нее, поворачивая её еще раз.
    Его дыхание успокоилось, а сердце вздрогнуло при участившейся остановке, поскольку он еще раз столкнулся с её тлеющим взглядом, с глазами, полными непролитых слез счастья.
    «Большое тебе спасибо, Альберт», прошептала она, и её горло внезапно пересохло, а во взгляде были тепло и нежность. Дрожащими пальцами она пыталась надеть браслет поверх перчатки, но её пальцы лишь вертели застежку. Не ожидая просьбы о помощи, он молча протянул руки и закрепил браслет, будто исполнял подобные обязанности ежедневно. Она не отрывала глаз от его лица, благодарная за его помощь. Она не могла точно определить его выражение в тот момент, поскольку оно было еще скрыто от её взора. Наконец, управившись с серьгами, они были готовы к отъезду.
    Альберт захватил их пальто, кладя её поверх своего, говоря:
    «В поместье Вальмонтов будет много новых лиц. Я буду рядом, если понадоблюсь тебе».
    Вновь благодарная, она ответила:
    «Разумеется, я оценю твое присутствие, потому что представления у меня ужасно получаются». В животе у неё похолодело от внезапного предчувствия, помня о присутствии тех, перед кем она была не совсем готова предстать.
    Замечая её озабоченость, он вздохнул. Он знал, что она помнила, что Терри также будет присутствовать на той встрече.
    «У тебя все прекрасно получится, Кендис Уайт», напомнил ей Альберт, беря её мягкую руку и легко целуя кончики её пальцев в перчатке.
    Дыхание пораженной Кенди сбилось. И хотя её рука была закрыта перчаткой, она все еще чувствовала электрические стрелы удара молнии там, гда касались его губы. Её руку покалывало там, где он сжимал её своей хваткой, но в это время он смело притянул к себе её тело так, что они соприкасались почти по всей длине. Испуганная их внезапной близостью, она быстро взглянула в его твердое лицо, его взгляд, неясный и полускрытый от её глаз. Её желудок содрогался, её сердце трепетало как вспугнутая голубка. Они были настолько близко, что она могла разглядеть частый пульс, бьющийся на его шее. Её ощущения вдруг наполнил его дразнящий мускус, который она ассоциировала лишь с ним.
    «Ты видишь», медленно начал он на её вопросительный взгляд, «ты уже забыла его, не так ли?» Он растягивал слова, чувствуя её мягкое дыхание, едва касающееся его шеи. От чего по его спине проходила дрожь.
    «Чт-то?» запнулась она, смущенная, в недоумении от его слов. Ах, как можно было сосредоточиться на его словах, когда он стоял так опасно близко к ней, её скачущие мысли бушевали внутри неё. Её пристальный взгляд опустился к его жесткому рту, внезапно удивляясь запретным фантазиям. Мог бы он… – она прервала свои мысли, неожиданно чуждые условностям в последнее время. О Боже, ей отчаянно хотелость попробовать его губы на вкус, признавалась она, наконец, себе! Ей хотелось знать, ей нужно было знать, насколько сладки – нет, - насколько горячи они были по сравнению с её собственными! Боже, ты просто бесстыдная девица, подумала Кенди, не в силах сдержать волнения, ринувшегося по её неподвижному телу.
    «Неважно, просто мысли», улыбнулся Альберт, встряхивая головой и отстраняясь от соблазна её неотразимых губ, которые просто умоляли о поцелуе. Иисусе, но он был чертовски близко к ней. Он знал, что она хотела поцелуя. Она имела полное право требовать поцелуй из-за того, как он искушающе дразнил ее. Который и был причиной того, почему ему было необходимо получить контроль над ситуацией прежде, чем он ее упустит. Но Господи, о чем он думал – думал о том, чтобы целовать эти открытые губы, коснуться которых имел право лишь ее будущий муж.
    Кенди моргнула; одурманивающая близость Альберта все еще воздействовала на её разум. Она сделала выдох, не понимая, что она задерживала дыхание все это время. Она почувствовала укол разочарования от того, что Альберт не поцеловал ее. О чем ты думаешь, сказала она себе? Ты в своем уме, снова спросила она себя?
    «Так мы идем, миледи?» Альберт поднял руку к входу, который остался открытым для них. Она опустила золотую головку в знак согласия, живо выходя вперед. Она схватилась за отвороты пальто, поднимая их. Ночь была теплой, и её тонкое пальто вряд ли было необходимо. Однако, в этот момент она обрадовалась защите, чтобы только скрыть заалевшие щеки от любопытных глаз.
 
    Поездка в поместье Вальмонтов прошла без событий. Кенди вполуха слушала беседу леди Софии и Альберта, а её взгляд перемещался по освещенным зданиям и улицам, которые они проезжали. Кенди чувствовала неловкую неприязнь к старшей женщине, леди Софии. Почему, она не понимала, если только не из-за того, как женщина поспользовалась временем, проведенным с Альбертом. Женщина даже не потрудилась вовлечь её или миссис Дженкинс в беседу, хоть даже миссис Дженкинс могла лишь держать глаза открытыми, чтобы понять беседу.
    Кенди была все еще под воздействием близости Альберта, и её рука бессознательно тянулась погладить ожерелье под тонким пальто. Миссис Дженкинс, наконец, заснула во время поездки, не в силах сопротивляться мягкому покачиванию кареты, и спала, пока они не прибыли к месту назначения. Наконец, спустя полчаса с момента их отъезда, они вошли в предместья Лондона. Показались владения Вальмонтов; за большими железными воротами виднелось великолепное имение, почти не уступая чикагским владениям Одри. Дюжина или около того карет уже стояли у парадного входа, Кенди узнала другой экипаж с печатью Одри, красовавшейся на изящной карете. Она быстро сообразила, что карета принадлежала Анни и Арчи. Кенди не могла дождаться, чтобы увидеть свою давнюю подругу и Арчи.
    В приемной Кенди встретила хозяина и хозяйку, виконта Эрика Вальмонта и его госпожу, Алисию Вальмонт. Виконт, по слухам, в молодости был повесой, прежде чем обзавелся семьей с прекрасной Алисией, которая приручила дикого льва. В свои пятьдесят, и муж, и жена еще сочетали зрелость с добрым отношением младшего поколения.
    Когда Кенди оставила своё пальто прислуге, леди София и леди Вальмонт громко ахнули, уставившись на её ожерелье, потрясающую вереницу драгоценных алмазов, сверкающих во всей красе. Глаза леди Софии гневно сузились на лице Кенди, обвиняя ее в чем-то, о чем она не имела понятия. Кенди вопросительно вглянула на лицо Альберта, но его выражение демонстрировало лишь вежливую скуку.
    Кенди быстро поняла одну из причин званого обеда, когда встретила молодого наследника состояния Вальмонтов. Брэдфорд Вальмонт, как большинство молодых людей его сословия и воспитания, был чересчур испорчен, и был близок к тому, чтобы пойти по отцовским стопам. Кенди подумала, что он был очень красив, как большинство его друзей, поскольку они были представлены. На её вкус, он также казался недостаточно зрелым. Она посчитала, что со временем, он, в конечном счете, станет настоящим дворянином. Она покраснела, размышляя, что однажды он перебесится.
    Кенди услышала возбужденный визг рядом с собой, и внезапно её обняла пара мягких рук, и окутали волны нежного жасмина.
    «Кенди!» воскликнула Анни, обняв её и с любовью глядя на подругу.
    «Анни – Боже мой! Как я рада тебя видеть!» воскликнула Кенди, отвечая взглядом. «Семейная жизнь идет на пользу, должна с тобой согласиться!» засмеялась Кенди и улыбнулась, замечая, как глаза Анни искрились живостью. Арчи подтягивался следом за женой более медленным шагом, и на его лице было заметно легкое недовольство женой.
    Леди Софии и миссис Дженкинс также были оказаны знаки внимания. Леди София, однако, скоро вышла из беседы. Она отошла далеко от их группы, чтобы навестить других друзей и найти свою сестру. Аналогично, миссис Дженкинс присоединилась к другой группе сплетниц, коих, к своему удовольствию, она быстро отыскала.
    «Дорогая, неужели тебе нужно так запугивать Кенди?» ответил Арчи, подмигивая улыбающейся Кенди. Он кивнул Альберту, здороваясь с ним. Точно также кивок Альберта был едва заметен.
    «Тебе не понять!» разразилась Анни. Её дыхание успокаивалось, указывая на её привязанность к мужу; её щеки подобающе запылали. Арчи усмехнулся, наблюдая, как расцветают розаном щеки его прекрасной жены.
    «Я не справляюсь с ней, Кенди! Сделай с ней что-нибудь!» снова захохотал Арчи над вопросительным взглядом Кенди. Она оглянулась на Альберта, но он просто пожал плечами, лениво улыбаясь, почти со снисходительным взглядом на лице.
    «Что это значит?» спросила Кенди, все еще улыбаясь. Это было правдой; было почти потрясением видеть Анни, которая вела себя не так, как было в её характере. Анни всегда была такая тихая, благовоспитанная и вежливая с другими. Кенди в задумчивости снова глянула на Альберта: похоже, Альберт был не единственным переменившимся человеком в клане Одри.
    «О, только потому, что у меня масса друзей. Арчи просто ревнует, и все!» хихикала Анни в ответ на добродушный гнев Арчи.
    «Ревную к кучке хихикающих кумушек, которые не найдут ничего лучше, чем играть в сваху с каждым несчастным, которому они благоволят!» обвинял Арчи с притворным возмущением, и Альберт не удержался от усмешки.
    «Вижу, Анни не дает тебе передохнуть!» усмехнулся Альберт над молодым человеком, который имел любезность покраснеть от его меткого замечания.
    «Это еще мягко сказано. Если бы я знал, что скрывается за её благочинным видом, я бы никогда не согласился на ней жениться!» за этот комментарий он получил щипок за руку от хихикающей Анни, вынуждающей его снова усмехнуться.
    «Ты самый невозможный муж, за которого я когда-либо имела привилегию выйти!» живо откликнулась Анни, и затем добавила: «Но я все равно тебя люблю».
    Кенди дружески хихикнула над ошеломленным лицом Арчи.
    «Вот видите, что я имею в виду? Мужчине даже невозможно сохранить свое достоинство перед другими без того, чтобы его собственная жена всю дорогу к нему подлизывалась», подмигнул он Альберту и Кенди.
    «Может, Анни бы лучше проводила время с ребенком, скачущим у неё на коленях?» шепотом предложил Альберт Арчи на ухо.
    Младший человек озорно усмехнулся.
    «А это неплохая идея…»
    Альберт повернулся к Кенди.
    «Анни примкнула к группе молодых жен, занятых бракосочетанием несчастных подходящих мужчин», объяснил он, подтрунивая над притворно рассерженной Анни. «Они берут под свое крылышко бедную леди, завоевавшую их благосклонность, и подбирают ей какого-нибудь несчастного глупца», закончил он, почти хохоча от этой мысли. «В некоторой степени, и к их чести, они ухитрились осуществить некоторые свои планы!»
    «Дядя Альберт, не смейся над нашими планами, потому что ты – на рассмотрении!» вспыхнула Анни со смешками над стоном отчаяния Арчи.
    Они направились в столовую для приемов. Альберт взял руку Кенди и подвернул под свою, как будто это было его постоянной привычкой. У него были веские основания на такой жест, поскольку Кенди нужно было учиться держаться. Несмотря на приятное потрясение, Кенди двигалась, держа голову так, будто она была невесомой. Этот жест не укрылся ни от Анни, ни от Арчи, которые многозначительно уставились друг на друга с вопросительынм взглядом.
    «И кто тут бедная девушка, которую вы собираетесь принести в жерту?» в голосе Альберта еще слышался смех. Кенди хихикнула, оглядываясь на друзей, которые наблюдали за ней с любопытным, размышляющим взглядом на лицах.
    «Что ж… девушка, о которой я думала, в конце концов, не слишком подходила», размышляла вслух Анни, не упуская из виду алмазы на шее Кенди. Бровь Арчи поднялась на долю дюйма ранее, когда они следили за Кенди и Альбертом, которые входили в приемную залу. Алмазы Одри были на изящной шейке Кенди, мерцая тайной. Несколько лет назад Арчи говорил ей, что Альберт унаследовал полную коллекцию драгоценностей Одри. Камни давались только лицу, ответственному за всё состояние Одри, и предназначались только для невесты наследника. Последний, кто носил алмазы, была Пона, мать Энтони. Прежде, чем Альберт взял управление состоянием Одри в свои руки.
    Факт того, что Альберт дал Кенди алмазы на сегодняшний вечер, был существенным вопросом сам по себе. По крайней мере, для Анни и Арчи. Они попытались выяснить, что происходит между Альбертом и Кенди. От Анни не укрылся красноречивый румянец, который трепетал на щеках Кенди, когда её красивый шурин подвернул её пальцы под свою руку. Он привлек её ближе к себе, будто защищая от чего-то неизвестного, которое Анни не могла распознать. Также и взгляд Альберта, время от времени обращающийся к Кенди с задумчивым выражением на лице, прежде чем спрятать глаза. Аналогично, когда она думала, что никто не видит, взгляд Кенди блуждал в направлении Альберта.
    «Кенди…» тихо начал Альберт, наклоняясь к ней. Они почти пришли в обеденную залу, где уже собралась остальная часть гостей.
    «Да, Альберт?» Кенди взглянула ему в лицо, наклоняясь ближе, чтобы лучше слышать его. Её мягкое дыхание касалось его шеи.
    «У тебя на губах пушок от нитки», тихо усмехнулся он.
    Лицо Кенди полыхнуло жаром, так как он коснулся его пальцами, чтобы убрать нитку с её полуоткрытых губ. Он продолжал усмехаться ей на ухо, а румянец бросился от её щек до кончиков пальцев на ногах, и глубокая дрожь его голоса заставляла все внутри неё согнуться. Когда же она отвернулась от него, то, потрясенная, столкнулась с горящим пристальным взглядом Терри.
    «Терри!» Кенди едва могла сдержать резкий вдох. Она перевела свой взгляд на Сюзанну, сидевшую за одним из изящных столиков. Если это было возможно, Сюзанна была еще красивее в своей зрелости. Терри стоял позади её стула, собираясь садиться сам
    «Кенди», учтиво поздоровался Терри, кивая ей головой, все еще ошеломленный тем, что он стоит перед ней, смотрит на неё. Если он считал её симпатичной, когда они были вместе, теперь его рассудок отметил, что она превратилась в невероятное создание изящного очарования. И здесь же, рядом с ней, был её дядя Альберт. Видя, как он держит её руку так, будто она принадлежала ему, Терри вдруг ощутил обиду на присутствие старшего мужчины. Он знал, что никак не вправе так чувствовать, считая, что сам принадлежал другой. Он внезапно вспомнил о Сюзанне, сидящей рядом с ним.
    Несмотря на его ревность, пробудившуюся, словно спящая змея, при появлении Кенди с другим мужчиной, его лицо заметно смягчилось, когда он взглянул на опущенную голову Сюзанны. Годы научили его любить снова, на сей раз хрупкую женщину, сидящую около. Сначала это было нелегко. Единственное, что он чувствовал к Сюзанне в начале, была жалость и обида, поскольку ему пришлось выбирать между Кенди и ею. Расстроенная и пришедшая в отчаяние от их натянутых отношений Сюзанна освободила Терри от его обязательств перед ней. В приступе ярости, так несвойственной ей, она просила его вернуться к Кенди. Она не нуждалась в его заботе, сказала она ему. Живость и властный дух, наконец, вернулись к ней. Как, Терри не знал или не понимал. Он был потрясен, видя возвращение прежней Сюзанны. И, так или иначе, заботясь о ней, он невольно стал к ней привязываться.
    Это был для них поворотный момент. Постепенно, словно едва различимое раскрытие хрупкой розы, они пришли к тому, чтобы заботиться друг о друге. Вскоре последовала любовь, возрождаемая в забытом жесте или ласковый взгляд, мелькающий между ними. После расцветшей любви последовало бракосочетание, и актерская карьера Терри мигом взлетела до небес в театральном мире. За свадьбой пришла весть, что Сюзанна беременна его ребенком. Это было счастливое время для них обоих.
    Несколько лет назад, Сюзанна призналась ему в том, что обманула Кенди. Будучи друг с другом предельно честными, Сюзанна признала свою ложь и боль, которую, она знала, причинила ему. Тогда Терри вздохнул, поскольку его сердце теперь было в руках Сюзанны, и сказал ей, что теперь это уже неважно. Это был единственный способ простить её, поскольку это все еще причиняло ему боль, зная его выбор, и что это была его собственная вина.
    Однако, Кенди была его первой любовью, и хотя он сознавался себе в чувстве эгоизма, было трудно смириться с вниманием Альберта к ней.
    «О, мой Бог», глаза Кенди расширились, когда её изумрудный взгляд остановился на заметно выдающемся животе Сюзанны. «Ты ждешь ребенка!» воскликнула она, снова потрясенная покрасневшим лицом Сюзанны. «Ах, какая же ты счастливая!» Выбери Терри её, а не Сюзанну, это был бы её ребенок, подумалось Кенди. От Кенди не укрылся нежный, полный любви взгляд на лице Терри, когда он смотрел на лицо Сюзанны. Также и обожающий ответный взгляд Сюзанны своему мужу. Ошеломительный удар пронесся сквозь Кенди, поскольку ей с сожалением стало ясно, что Терри действительно отвык от неё.
    «Мои поздравления вам обоим», добавил Альберт, искренне улыбаясь Сюзанне и, наконец, буравя Терри твердым проникновенным взглядом.
    Арчи позади Кенди и Альберта прочистил горло, и они оба с Анни присоединились к поздравлениям. Сюзанна продолжала улыбаться и краснеть, в то время как Терри отвечал за неё, его глаза возвращались к твердому взгляду Альберта.
    Терри внезапно задался вопросом об отношениях Кенди и Альберта. Он знал из сплетен, что Альберт известил всех, что будет представлять Кенди как свою подопечную. То есть для Кенди это был выход в свет в этом году, и она имела право выбрать себе мужа. Терри задался вопросом о явной фамильярности Альберта и собственническом поведении по отношению к Кенди, очевидным по тому, насколько близко к себе он держал девушку.
    Терри знал об изменении отношения Альберта к обществу, и с каким усилием он терпел балы и все сплетни, которые соглашались с престижем и утонченностью джентльмена. Чертовски дерзкий характер Альберта не остался незамеченным для замужних и незамужних дам; красавиц влекло к этому стремительному красивому повесе, который едва ли их замечал. Множество мам питали большие надежды обеспечить своим дочерям красивого, неординарного, богатого мужа с родословной. Напрасно они выставляли напоказ дочерей перед властным Альбертом Одри. Но, как остальная часть знати, Терри понятия не имел, держал ли Альберт любовницу, поскольку он ясно дал понять, что о своей личной жизни не распространяется. Ходили слухи о нем и леди Уинстон, но опять же, они были лишь предположением. К тому же, Терри просто не знал, как понимать этого нового Альберта и его намерения по отношению к Кенди. Судя по отношению и репутации Кенди, он был под впечатлением, что она была все еще невинна.
    Терри беспокоился за Кенди. Знала ли она, во что ввязывалась или что, похоже, развивалось между нею и Альбертом? Он свирепо хмурился на Альберта, который отвечал явными намеками на наглую улыбку. Поскольку это было все, что он мог предложить ей как друг - своего рода предупреждение относительно Альберта.
 
    После затянувшегося обеда пары и группы рассеялись, чтобы наслаждаться остальными развлечениями вечера. Некоторые танцевали под оркестр, играющий в маленьком зале. Мужчины собрались на большой террасе за столовой, чтобы поговорить о политике и выкурить сигары, в то время как другие просто наслаждались прогулкой под лунным светом по прекрасным садам Вальмонтов.
    Арчи, Терри и Альберт ненадолго присоединились к мужчинам в разговоре о политике, оставляя женщин посплетничать и поговорить. Сначала, это было отчасти неуклюже, когда к ним присоединилась Сюзанна. Несмело улыбнувшись последней, Кенди первой сломала стену между ними, спрашивая её мнения по теме разговора, и с кем она была лучше знакома.
    Когда мужчины вернулись к дамам, их весьма удивили смеющиеся и хихикающие леди, будто они дружили всю жизнь. Особенно, учитывая историю Кенди и Сюзанны. Было очень приятно и воодушевляюще видеть, что Кенди и Сюзанна, наконец, поладили.
    Некоторое время Терри волновался как за Кенди, так и за Сюзанну. Видя его испуганный взгляд, Альберт счел для себя обязательным дать ему четкое и предельно понятное разъяснение.
    «Тебе не о чем волноваться», обратился Альберт к молодому человеку.
    Эмоция так и норовила появиться на лице Терри, изумленного, как мужчина узнал то, о чем он думал.
    «Хотя она, возможно, еще не понимает этого», продолжал Альберт, внимательно наблюдая за Терри из-под полуприкрытых век «она забыла тебя», закончил он с жестким и холодным взглядом.
    Терри понимающе кивнул головой, соглашаясь с утверждением мужчины постарше. Это не было вызовом, как он беспокоился, ибо Кенди, в самом деле, никому не принадлежала. По крайней мере, в настоящий момент, размышлял он. Он снова задался вопросом о настоящих намерениях Альберта по отношению к Кенди.
    «И все-таки скажи мне, Альберт, какую роль ты играешь в её жизни?» настаивал Терри, не отступаясь.
    Альберт пожал жирокими плечами и с сардонической улыбкой на устах.
    «Я – её опекун, разумеется», невинно ответил он.
    «Опекуны, как известно, выводят своих подопечных на кривую дорожку», холодно ответил Терри на его заявление.
    «Кенди вольна делать все, что пожелает, Терри. Я не буду стоять на её пути, что бы она ни выбрала и кого бы она ни выбрала себе в мужья или даже любовника», ответил Альберт, неторопливо и ровно, и его синий пристальный взгляд опасно прищурился, словно осколки разбившегося стекла. «Но я не позволю ей снова испытать боль – стоит ли тебе предпринимать какие-то попытки? Ради Сюзанны и ребенка, который растет в её чреве, ты должен внимательно рассмотреть свой предмет выбора. Ибо если ты изберешь неверный путь, ты будешь иметь дело не только с Сюзанной, но и со мной».
    «Ты сделал свое разъяснение», признал Терри, зная, что на этот путь он уже ступил. «Но вот мой более ранний вопрос – причини боль Кенди – и ты будешь иметь дело со мной», горячо парировал он.
    «Я принимаю твое рассуждение, Терри. Похоже, нам обоим небезразлично благополучие Кенди», кивнул ему Альберт золотой головой. Арчи с изумлением слушал всю беседу. Его и Анни подозрения относительно интереса Альберта к Кенди подтверждались.
    Присоединившись к другим парам в зале, Кенди оглянулась на Терри и Сюзанну, которые сидели спиной к комнате. Ей вдруг стало нехорошо из-за того, что Сюзанна не могла присоединиться к улыбающимся парам, кружившимся в такт музыке. Она снова повернулась и проследила за Анни, которая тянула своего упирающегося мужа на отполированный пол. Легкая улыбка пробежала по её губам.
    «Терри очень хорошо там, где он сейчас, Кенди. Сюзанна не могла быть счастливее, наблюдая за людьми», произнес Альберт, присоединяясь к ней на край зала.
    После его слов, Кенди снова оглянулась, застав Терри и Сюзанну в щекотливый момент. Терри нежно улыбался Сюзанне, а его рука покоилась на её животе. Кенди улыбнулась, довольная, что они не пропустят ничего важного.
    «Ты знаешь, что ты поразительная женщина, Кенди?» учтиво заметил Альберт, наблюдая за её оживившимся лицом, светившимся любопытством.
    «Почему ты так говоришь?» спросила Кенди, поднимая глаза на Альберта. Её мысли о Терри и Сюзанне были уже позабыты.
    Он пожал плечом, не давая никакого объяснения своим словам, зная, что она не поняла бы его рассуждений. Вместо этого он сказал, беря её руку:
    «Почему бы нам не присоединиться к Анни и Арчи?» и прежде, чем у нее появился шанс отказаться, он притянул ее в свои жаждущие руки и изящно повел её к танцующим парам в зале.
    Кенди рассмеялась, и её зеленые глаза заискрились жизнью. Она наслаждалась живым вальсом, который доводил её тело до граней возбуждения. Альберт усмехался ей, наслаждаясь выражениями восхищения, отражающегося на её милых чертах. Когда она думала, что больше не выдержит из страха споткнуться, Альберт не услышал никакого протеста. Он продолжал проверять их границы удовольствия, и их ноги стучали в такт волнующему ритму музыкантов.
    Наконец, когда они оба утомились, Альберт вывел её на открытую террасу, которая в данный момент пустовала. По пути он захватил два бокала с шампанским от проходящего мимо официанта, подавая один запыхавшейся Кенди. Она с благодарностью приняла бокал, улыбаясь в ответ. Несвойственным леди жестом Кенди выпила содержимое, прежде чем поставить опустевший бокал рядом с одним из растений в горшках. Она заметила, как темная бровь Альберта поднялась от удивления и ощутила румянец на теплых щеках.
    «Нас мучит жажда?» усмехнулся Альберт, опираясь на перила, наблюдая за ней. Обстановку зала для танцев затеняли растения и листва, а музыка еще весело плыла к террасе на более слабом расстоянии.
    «Очень», смеялась Кенди, а её сердцебиение все еще не отходило от напряжения. На террасе было намного темнее, думала она. Лицо казалось резче Альберта в лунном свете, который отбрасывал бледные лучи на всем, чего касался. «Но я получаю удовольствие, огромное», усмехалась она в его лицо. Её улыбка исчезла, когда она заметила, как Альберт молча наблюдает за ней. Её сердце начало другую громогласную гонку, но это было не от её недавних упражнений. Она на минуту задалась запретным вопросом – так ли это было бы с Терри? Её разум шепотом отрицал: с Терри так никогда бы не было. Даже близко не подходило.
    Глаза Альберта сердито сверкнули, понимая, что она снова вспомнила те времена с Терри.
    «Почему тебе нужно продолжать вспоминать?» Он поставил бокал на каменную скамью рядом, еще наполовину полный. Затем схватил её за руку, не обращая внимания на её полуиспуганный вздох, и притянул к себе. Опасные вспышки голубой стали сосредоточились на её лице. Его широкая ладонь охватила её мягкий подбородок, а длинные пальцы вывернулись к её лицу, поражаясь мягкости её кожи. Другая рука обернулась вокруг её тонкой талии, привлекая ее невозможно, откровенно близко к своей твердой груди. Словно кожа и бархат, их тела слились воедино.
    Ошеломленный рассудок Кенди смутно отметил, насколько её тело жаждало его голодного прикосновения. Определенная тоска пронеслась сквозь её юное тело с такой силой, от которой она едва могла дышать. Она неотрывно смотрела с возрастающим, лихорадочным огнем, охватывающим её, на жесткий рот, который дрогнул слишком близко от её собственных дрожащих полуоткрытых губ.
    «Детские фантазии и поцелуйчики украдкой для мальчишек, Кенди…» хрипло бормотал он, а его дерзкий взор курсировал между её мягким полураскрытым ртом и её расширившимися глазами, впивающимися в его собственные. Её взгляд был словно объятый штормом, бурный изумрудный океан зимним вечером. «Забудь о мальчишке, которому хватило глупости, чтобы упустить свое самое дражайшее сокровище. Помни мужчину, который будет справедливо добиваться победы», и его рот наклонился над её ртом, иссушая его, заявляя о бешеной атаке своего языка.
    Руки Кенди сжались в кулачки у его твердой груди в знак некоего протеста, но почему-то её пальцы распрямились, вцепившись в его вечерний сюртук, пока она не притянула его ближе к себе. Она стояла на цыпочках, вытягиваясь вперед, чтобы встретить его очевидный чувственный поцелуй. Несмело, а затем с большей настойчивостью она целовала его в ответ, и её язык сплетался с его в танцующем набеге неотразимой страсти и возрастающего напряжения. Огненная впадина её живота сверкала неясным, незнакомым пламенем, разжигая её чувства, пока ей не стало ясно где-то глубоко внутри, что это такое, чего она искала. И стремилась избежать этих неистовых огней нескрываемой страсти. Инстинктивно зная, что он и только он - Альберт - мог поднять такой бунт внутри неё.
    Её руки сами проползли по его широким плечам, желая чувствовать его больше своим телом. Удивленный её необузданным страстным ответом, он с готовностью усилил поцелуй, проверяя её до самых сокровенных пределов. Рука, которая держала ее в твердой хватке, растянулась по её спине и ниже, исследуя неначерченную карту её красивых изгибов, и заставляя её стонать от удивления ласковому касанию. Когда в его пальцы нежно легла её набухающая грудь, она вскрикнула с пугающей страстью; её разум просто затерялся к экстазу момента. Он быстро снова закрыл её рот своим собственным, внезапно, с изумлением вспоминая, где они находились.
    «Боже… Кенди», хрипло вздрогнул Альберт, дыша ей в шею, а его дыхание неслось по его легким, как будто он только что бежал.
    Кенди едва не рыдала, страстно желая его губ. Удивляясь на какое-то мгновение, не сознавая, где она находилась, она продолжала держаться за него, не желая отпускать. Даже теперь, её руки нерешительно пробирались по его мускулистым рукам под одеждой. Затем, исследуя его широкую спину, чувствуя там линии сухожилий. Он вздрогнул под её руками, чувствительный к её застенчивым легким ласкам.
    «Кенди… Кенди!» Альберт дотянулся и взял её лицо в свои руки, вглядываясь в её бурные глаза. «Что ты со мной делаешь?» простонал он ей. Его тело взрывалось от жара. Он хотел любить её пылко и увесли её с собой туда, куда никому, кроме них, не было доступа. Если бы он не вернул контроль над своим желанием её, он бы, в конце концов, овладел ею. Он не должен был, не шевелился и отважно боролся, чтобы не пойти этим маршрутом. Это место не принадлежало ему, чтобы овладеть ею - черт побери, думал он в своих нелепых мыслях.
    «Если я должна сказать - Альберт, подходящие слова - что ты делаешь со мной?» хрипло выкрикнула она, не желая останавливаться, не желая покидать объятия желания, которое билось в ней как бурные волны.

   «Кенди, мы должны владеть ситуацией, или…» Альберт вздохнул, пытаясь справиться с собственным сердцебиением.
   «Или нам, наверно, придется просто идти туда, куда заведет нас судьба», закончила за него Кенди. Её чувства все еще бурлили. О, мысли о том, что за чувства он пробудил в ней, она чуть дрогнула, все еще наслаждаясь восхитительными ощущениями, которые мало-помалу охватывали её.
   «Ты должна помнить, что я – никто иной, как твой опекун», ровно сказал он, а его собственный здравый смысл, наконец, возвратился, получая контроль над ситуацией.
   «Мой опе..?..» переспросила изумленная Кенди. Она пошевелила головой, чтобы взглянуть на его лицо. Огни еще дремали в его горячем взгляде, но дразнящих искр уже не было. Весьма дерзкий опекун, думала она, ведь его руки все еще блуждали по её изгибам. И она не могла, не останавливала руки, которые продолжали касаться её так, будто она принадлежала ему. «Ты серьезно хочешь найти мне подходящего мужа?» осознавание этого подействовало на неё как ушат холодной воды.
   «Да, Кенди», вздохнул он, не желая покидать её затягивающее тепло. «Это все еще вопрос, который надо решить». Он поцеловал ее, стремительно и грубо, а затем отстранил от себя, испуская глубокий подрагивающий вздох. Он ожидал её слёз, но вместо этого столкнулся со вспышкой гнева.
   «Ты целуешь меня и затем отталкиваешь, распинаясь о браке с каким-то неизвестным мужем, которого я еще должна встретить?» выпалила она, отчаянно пытаясь справиться с болью, заполнившей её с такой силой от его отказа. Вместо этого она позволила гневу течь в её жилах, отгоняя другие мысли и чувства.
   «Ты играешь с моими чувствами», бросила она, и её дыхание вздрагивало с каждой её мелькающей мыслью.
   «Это неправда…» возразил он, и его брови опустилась к глазам.
   «Или я настолько мала, что ты не веришь, что я знаю, что делаю?» продолжала она, вырываясь из его рук. Она отвернулась от него, уставившись на сады Вальмонтов, едва различимые в лунном свете. Она могла разглядеть пару гуляющих полуночников.
   Челюсть Альберта сжалась.
   «Вот в этом ты права», резко парировал он, и когда она повернулась к нему, в её глазах читалась ярость и осуждение. «Ты и понятия не имешь, с каким огнём играешь, Кендис Уайт», заявил он. «Ты отвечаешь на мои поцелуи со страстью женщины, притрагиваешься ко мне руками опытной любовницы, но ты – не то, ни другое! Ты – просто девушка, девственница, Кенди».
   «Это правда, я невинна, но ты не можешь отрицать свою роль в этом!» обвиняла Кенди, хмуря бровь. «Ты провозглашаешь себя моим опекуном, и все-таки смеешься надо мной и соблазняешь меня!» глаза Кенди расширились, уставившись на жесткое лицо Альберта. «Ты вожделеешь меня, Альберт?» вдруг осмелилась спросить она, поскольку её осенило. Мысль укрепилась, когда он продолжал хранить молчание, стоя каменным изваянием под лунным светом. Ей внезапно захотелось узнать правду.
   Ещё одна из сардонических улыбок пересекла его черты, когда он оперся на перила, наблюдая за ней. Он желал её больше чем что-либо в своей жизни, думал он, мысленно удивляясь. Но он не мог быть с ней, она заслуживала много больше, нежели то, что он мог дать ей. «Больше, чем мне хочется допустить», осторожно признался он, не лукавя.
   Кенди воззрилась на него, задаваясь вопросом, сколько усилий ему потребовалось, чтобы признать свое желание. Она сцепила руки в испуге, зная, что должна будет оказаться перед своими собственными чувствами к нему. И что же ты чувствуешь к Альберту, подумала она про себя. В глубине души она знала, что желала его так, как никого другого раньше, даже Терри. Сами эти мысли изумляли ее и заставляли вздрагивать.
   «Кенди, ты так невинна - человек вроде меня не может предложить тебе брак. Это дело молодых. Я лишь могу предложить тебе свои объятия ночью – будет ли этого тебе достаточно, пока не приестся?» покачал он головой, зная её ответ и правила, в которых её воспитали. «Нет – такой женщине как ты нужен брак», ответил он её мыслям, слегка улыбаясь.
   Мысли о нем в её объятиях, ночи, проводимые в восхитительном исследовании, пулей пронеслись через разум Кенди, рисуя запретный пейзаж. Она все еще не могла поверить услышанному. Он желал ее, но ничего ей не предлагал?
   «А что, если я предпочту тебя в качестве любовника?» спросила она, изумляя и пугая его и себя своим вопросом, чтобы он перестал таращиться на неё, будто у неё выросла вторая голова. Колесики в её голове резко повернулись, подвергая сомнению её собственное суждение. Ты даже не понимаешь того, о чем думаешь, сказала она себе. Все её воспитание, обычная рассудительность чуть ли не отброшены в сторону её последним заявлением. Сможешь ли ты ужиться с самой собой после того, что собираешься предложить?
   «Ты понятия не имешь, о чем спрашиваешь, Кенди…» напряженно проскрежетал он в ответ.
   «А что, мало замужнях женщин, у которых есть любовники, даже под носом у мужей?» вопросила она задумчиво, почти себя.
   «Дело в том, моя дорогая, что они замужем. А ты – нет», заявил Альберт. Чего, черт возьми, она добивается, думал он, продолжая наблюдать за ней.
   «Но ты еще не ответил на мой вопрос: что, если я захочу в любовники тебя?» потребовала она ответа, еще убежденнее и тверже с каждым мгновением. Пусть будет так, думала она про себя. Она действительно сама понятия не имела, что спрашивала. Она лишь понимала жар и огонь, ощущаемый в его объятиях, распаливший её воображение и любопытство к запретной сфере. Ей хотелось, ей нужно было знать, каково это - быть в его руках.
   «Я не стану отвечать на твой вопрос, потому что не верю, что тебе хоть сколько-нибудь понятно то, что ты спрашиваешь», парировал он, поднимая бокал с шампанским и осушая содержимое залпом. «Я не буду твоим любовником», твердо заявил он низким напряженным голосом. Ей-Богу, ведь он на самом деле хотел, как она спрашивала, не понимая, хотел ласкать эти прекрасные формы, пока она не вскрикнет, умоляя его о большем.
   «А, вот вы где!» появилась миссис Дженкинс с лестничной площадки террасы, пугая пару, стоявшую весьма близко друг к другу, своим вмешательством. Их беседа явно была бурной, поскольку щеки Кенди разгорелись. «Ваши друзья Грандчестеры уже попрощались. Терренс Грандчестер сказал, что ожидает встречи с вами обоими на охоте на лис в поместье Бомонта в конце месяца. Его жены не будет с ним, поскольку ей скоро рожать. Ваши кузены уже переходят в холл, чтобы также попрощаться», закончила она объяснения, переводя дыхание.
   «Что ж, в таком случае, нам, пожалуй, тоже пора», Альберт встал из наклонной позиции, оглядываясь на Кенди, откладывая их спор на другой раз. Когда он предложил ей свою руку, Кенди бросила на неё мимолетный взгляд , прежде чем положить свою, и негромко сказала:
   «Наш разговор не закончен. Я буду придерживаться твоего суждения, пока мы не сможем обсудить это снова», заключила она, видя, как его ухмылка становится шире с каждым сказанным ей словом.
   Альберт кивнул, и усмешка на его лице придала ему привлекательности.
   «Как пожелаешь, любовь моя», последние слова прозвучали лаской. По её спине вновь пробежали мурашки. Интересно, сознавал ли он, сколь бесцеремонны были его слова, и было ли у них иное значение. Это еще раз напомнило ей об их недавнем горячем поцелуе.
 
   Кенди так и не удалось уснуть. Она металась и ворочалась в кровати, запутываясь в простынях, пока почти все её одеяла не оказались на ковре на полу. Она уже отказалась от длинной ночной рубашки в пользу нижнего белья, зная, что её одежда для сна была неподходящей. К тому же, ночь была непривычно душной и жаркой, несмотря на открытые двери её балкона. Прозрачные белые портьеры мягко перекатывались от теплого вечернего ветерка. Оставшимся фактом, не дававшим ей покоя, был поцелуй Альберта и его соседство с ней.
   Наконец, сытая по горло попытками уснуть, она встала и неслышно на носочках подошла к открытому балкону. Она вот-вот собиралась выйти на террасу, когда заметила красный огонёк с колечками дыма на террасе Альберта. У неё не было настроения спорить с ним, неважно соображая. Вместо этого она молча наблюдала за ним из-за портьер, которые колебались от ночного ветра. Когда дым рассеялся, и лунный свет опустился на его террасу, она смогла, наконец, различить его в темноте. В этот момент она подумала, что её сердце разорвется. Оно напрасно стучало где-то внутри грудной клетки; а в горле вдруг пересохло, когда она изумлённо всмотрелась.
   Он беспечно стоял на балконе, повернувшись к ней профилем, опершись на перила, куря сигару какого-то необычного сорта. Лунный свет, во всем своем блеске открывал линии мускул его обнаженного тела. Кенди знала, что он был загорелее большинства мужчин его возраста, поскольку провел много времени под горячим солнцем. Его упругая кожа напоминала золотую бронзу, но девушка не могла разобрать никаких явных линий, где бы его тело было закрыто одеждой. Её взгляд еще раз невольно потянулся к его широким плечам, когда он бесшумно направился к шезлонгу, чтобы оставить сигару в пепельнице на столике рядом. Её глаза следовали за твердыми линиями его спины, останавливаясь там, где лунный свет опускался к соблазнительно мускулистым ягодицам, и затем, наконец, фиксируя его твердые конечности.
   Её сердце продолжало колотиться в её груди, будто убегающий поезд, и, тем не менее, она чувствовала себя внедренной к её тихому, взгромождающемуся пятну. Она не могла наглядеться на него и задавалась вопросом, повернется ли он так, чтобы она смогла увидеть в ясном проблеске его в анфас. Она густо покраснела от навязчивых мыслей, но всё равно не могла не спрашивать себя. Затем, будто во исполнение её желания, он повернулся боком и лениво потянулся под мягким лунным светом. Вдох вырвался из груди, когда она случайно взглянула на него полностью, её глаза без стыда жадно двигались к остальной части его тела. Свет играл и танцевал на прекрасных, гладких линиях его мускулистой груди и твердого живота, привлекая внимание на выделяющуюся линию волос, начинавшихся ниже пупка и заканчивавшихся в треугольнике между его крепкими бедрами. Кенди сглотнула, её лицо ещё пылало, и всё же она уставилась на ту часть, которую никогда не видела у мужчины. Его мужское достоинство выглядело длинным, частично возбужденным под её проницательным взглядом. Но даже так она мало что могла разобрать в той таинственной области его тела, поскольку луна и тени решили снова поиграть в хаос у неё на виду.
   Наконец, он медленно отвернулся от неё и исчез в своих покоях, оставляя почти безвольную Кенди дрожать на пороге её открытия. Она прислонилась к косяку; её конечности тряслись от поразительного видения ничего не подозревающего человека, которое она столь неожиданно застала. На мгновение она закрыла глаза, а её сердце всё ещё стучало неестественно быстром темпе, понимая, что теперь ей ни за что не уснуть. Не теперь, когда она вспомнила эротические образы невозмутимого обнаженного Альберта, стоящего на террасе под лунным светом, которые будут мучить и искушать её воображение запретными мыслями.
 
   Утро застало Кенди заспанной и раздраженной. Однако, она спустилась по лестнице, одетая в светло-желтое атласное платье в надеждах на поднятие своего настроения. Было чуть позднее её обычного времени подъёма, но она провела не сомкнувши глаз добрую половину остатка ночи. В конце концов, когда солнце почти выглянуло из-за горизонта, она провалилась в неспокойную дрёму.
   Альберт был уже внизу в столовой с чашкой горячего кофе. Яйца и тост оставались нетронутыми. Он хмурился, задумчиво глядя в окно. Открытое письмо лежало рядом с его локтем, очевидно извещая о каких-то неприятностях. Его взор обратился к ней, когда она вошла в столовую, тихо благодаря слуг, которые принесли и ей чашку кофе со сливками и тост.
   «Доброе утро, соня», поздоровался Альберт, потягивая свой кофе и наблюдая за ней из-за ободка дымящейся чашки. Щеки Кенди загорелись, вспыхивая жаром, и у Альберта появился повод поинтересоваться, почему столь невинная фраза смогла вызвать такое буйство красок.
   На мгновение, Кенди запаниковала, размышляя, могла ли она как-то попасться ему на глаза после того, как застала его обнаженным в лунном свете, вчера ночью. Она беспомощно опустила глаза, не в силах избавиться от опьяняющих образов его скрытого за изящным костюмом крепкого тела, пробегающих перед её мысленным взором в ту же минуту.
   Наконец, она ответила ему после большого вдоха.
   «И тебе доброе утро, Альберт. Надеюсь, ты хорошо спал», она едва не прикусила себе язык, раскрывая себя этим глупым вопросом.
   Его темная бровь вопросительно поднялась, снова удивляясь её невинному комментарию. От него не укрылась хитринка в опущенных глазах, оценивающая его форму.
   «Я спал как обычно, спасибо, что спросила».
   Он отвернулся, суеверно прикрыв глаза; он наблюдал её облегченный выдох через рот, когда она думала, что он не обращал внимания. Он снова задался вопросом, затем подумал о прошлой ночи, когда он стоял на балконе в своем обычном одеянии для сна, и поразмыслил, не заметила ли она его тогда. Это определенно объяснило бы густой румянец, заливший её щеки, когда её взгляд останавливался на нем. Ему хотелось усмехнуться этой мысли, если это так, вновь подумал он. Она, вероятно, увидела зрелище, к которому не была готова.
   «Кенди…» начал он, когда она повернулась к нему. «Я получил кое-какие нехорошие новости о своем ранчо».
   «Ранчо?» удивленно переспросила она, потому что не знала, что у него была такая собственность.
   «Да», вздохнул он, «очевидно со времени моего последнего визита, браконьеры стали чаще охотиться на моих землях». Его брови сдвинулись к переносице, поскольку его чрезвычайно раздражал факт того, что браконьеры творили беспорядки на его землях, а вмешательство правительства было столь же раздражающе. «У меня большое ранчо на юге Кении в Африке, куда вторгаются браконьеры. Джонсону трудно приходится без меня, когда я уехал в прошлом году».
   «В Африке? Я понятия не имела, что твои путешествия в Африку привели к такой покупке. Вот беда с браконьерами. И что ты собираешься делать?» полюбопытствовала она, не понимая смысла.
   «Мне нужно вернуться на ранчо. И чем скорее, тем лучше», заявил он, и затем делал паузу. «Однако, вместе с тем я не могу оставить тебя и миссис Дженкинс на столько месяцев», медленно проговорил он, хмуро наблюдая, как её глаза засияли от волнения. Он почти улыбнулся её сосредоточенному лицу, и если бы не серьезность ситуации, он бы обрадоваться перемене обстановки.
   «Ты имеешь в виду поехать?» спросила она, взволнованная мыслью о том, чтобы увидеть все дикие земли и животных, обитавших на том континенте. «Как романтично!» мечтательно заявила она.
   «Нет ничего романтичного в браконьерах, скачущих по моим землям с оружием и ножами», торжественно добавил он.
   «Ах, да, в этом ты прав», вздохнула она, и её воздушный шарик волнения лопнул от его последнего заявления.
   «И это вопрос, которого, я предпочел бы, чтобы ты не касалась», сказал он на её нахмурившиеся брови. «Это очень опасная ситуация, и мне не хотелось бы оставлять тебя без защиты – и также остается факт нашего влечения друг к другу, чего я хотел бы избежать», ровно сказал он на её тихий вдох и пылающее лицо.
   Кенди вздернула нос, глядя ему прямо в лицо.
   «Это верно. Возможно, дикая страна заставит нас столкнуться с неизбежным в нас самих».
   «И что же это, Кенди?» Его тело внезапно натянулось, задаваясь вопросом, хватит ли у неё храбрости признать свои настоящие чувства к нему.
   Она глазела на него, не понимая его намерений и не совсем готовая ответить на его вопросы.
   «Я не уверена в том, что ты хочешь сказать», колебалась она, глядя в свой кофе. «Я не совсем уверена в твоих чувствах ко мне», заметила она.
   Он откинулся на спинку стула, зная, что она не собиралась раскрывать ему свои настоящие мысли.
   «Сейчас, пожалуй, не самая лучшая идея, узнать то, о чем я думаю», заключил он, слегка улыбаясь её потупленному выражению. «Но положение таково, что мы должны выехать сегодня», сказал он, тактично меняя тему.
   «Сегодня?» она подняла глаза, и на её лице снова появилось выражение надежды.
   Он согласно кивнул в ответ на её вопрос. Он снова вздохнул, наблюдая, как её лицо засияло, словно искрящийся фейерверк. У неё всегда был волнующий интерес к жизни, что напоминало ему самого себя в её возрасте.
   «Я уже дал распоряжения горничным начинать упаковывать вещи. Корабль отходит сегодня в полдень».
 
   Две недели на лоснящейся шхуне под названием «Морские Сирены», думала возбужденная Кенди. Она почти разрывалась от такого энтузиазма, разносившимся волнами по её венам, в то время как морские ветры трепали её пышные кудри и целовали её лицо успокаивающим бризом. Бодрящий соленый воздух напоминал ей о времени, которое они проведут на судне. Моряки и члены экипажа энергично орали друг другу распоряжения и подтверждения, пока тянули якорь и направляли курс в Африку.
   Теперь её новый дом в Кении, в Африке, думала она с улыбкой, предаваясь мечтам о необычайных местах, которые она увидит, и приключениях, которые её ждут. Кенди оглянулась на Альберта и миссис Дженкинс, поскольку он обращал внимание капитана и некоторых членов экипажа на почтенную женщину. Он поймал её взгляд восхищенного волнения и усмехнулся в ответ как самый настоящий пират. Он был безукоризнен в свободной льняной белой рубашке, открытом шелковом бежевом жилете, карамельным брюкам в тон и высоких начищенных черных ботинках.
   Следующая ночь оказалась немного скучной, поскольку ликование чуть улеглось. Альберт занял себя игрой в карты с капитаном и некоторыми другими джентльменами, путешествующими вместе с ними в том же направлении. Так что Кенди и миссис Дженкинс были предоставлены сами себе. Однако, добрую половину времени миссик Дженкинс провела у себя в каюте, страдая морской болезнью.
   Кенди провела большую часть времени на палубе, под теплым солнцем и морским бризом, проносившимся сквозь её золотые завитки, или за книгой, мурлыкая мелодии, или наблюдая за работой моряков. Её основные мысли были сосредоточены на Альберте и том, как он проводил свое время. Она бросала взгляды в его сторону за ужином, когда он направлялся в капитанскую каюту, или при серьезной беседе с командующими корабля. Она не видел, как её взгляд задумчиво скользит за его исчезающей фигурой, и не знала, что он прилагал все усилия, чтобы не проводить слишком много времени в её компании. Она не могла знать, что он не спит пол-ночи, метаясь и вертясь, думая об определенном восхитительном, золотоволосом создании с пятном веснушек на дерзком носике и сверкающими зелеными глазами. Желание именно этой женщине, как будто до неё у него никого не было.
   Веселые моряки подмигивали Кенди или дерзко звали ее к себе в надежде привлечь внимание такой милой девочки в свои разговоры. Простые беззаботные шутки довольно часто заставляли любопытную Кенди прислушиваться к оживленной болтовне и веселому пению об их морской жизни. Кенди знала, если бы миссис Дженкинс не слегла, или Альберт был поблизости, она никогда не рискнула наслаждаться подшучиванием матросов, их собственными играми в карты на деньги и просто дружеской болтовней. Кенди легко научилась игре в карты, ставя небольшие деньги, имевшиеся у неё в карманах. С её скорым и проворным умом она быстро отыграла то, что вначале потеряла, и затем еще немного у своих новых притворно недовольных приятелей.
   Был шестой день на судне, когда Альберт попросил её присутствовать за капитанским обеденным столом. Днём потемнело от серых облаков на горизонте, и моряки предрекали надвигающийся шторм. Действительно, когда приближался вечер, собрались ветры, и океанские волны сердито поднимались, будто бросая вызов Матушке Природе. Остальная часть команды была поднята по тревоге. Те, у кого были выходные, вернулись на дежурство, чтобы помочь размещать людей на корабле.
   Миссис Дженкинс, наконец, одолела свою морскую болезнь, но была еще слишком слаба, чтобы присоединиться к ним. Однако, с накатывающими волнами, она почувствовала, что будет благоразумнее остаться в каюте, пока не пройдет шторм.
   Кенди тепло оделась, поскольку ветры уже не были теплыми с морскими брызгами. Она присоединилась к Альберту и капитану Чарльзу Джонсону в его изящно отделанной каюте. Она быстро нашла, что прониклась симпатией к дружлюбному, осанистому человечку, который был их капитаном. Но вскоре с каждой пролетающей минутой стало очевидным, насколько серьезным стал шторм, поскольку начался ливень. И даже в течение ужина, было почти невозможно сосредоточиться на еде, поскольку столовые приборы решили перемещаться с движением судна. Ужин оборвался, когда один из первых помощника капитана вызвал его на палубу.
   «Я полагаю, Вы увидитесь с Кендис Уайт в её каюте?» спросил капитан Джонсон Альберта, пока они надевают защиту от дождя и ветра. «Как Вам известно, в это время палубы очень скользкие, и многие расстались с жизнью по небрежности».
   Альберт кивнул головой, помогая Кенди надеть пальто.
   «Конечно. У меня не было иных намерений».
   Кенди кинула взгляд на Альберта, внезапно благодарная ему за присутствие рядом с нею и за то, что он проводит её обратно в каюту. Он тоже посмотрел на её лицо, и их взгляды встретились. Затем она подскочила, напугавшаяся звука грома, прогремевшего в небе над капитанской каютой.
   «Нам надо спешить», сказал Альберт, и его лицо приняло озабоченное выражение, когда он посмотрел на потолок.
   Она кивнула, молча соглашаясь.
   Они проследовали за капитаном Джонсоном за дверь каюты в хлестающий дождь на пропитавшуюся водой палубу. Альберт крепко схватил её руку, поскольку корабль ходил ходуном, опасно наклоняясь. За доли секунды они промокли, но, к счастью, путь от каюты капитана до её собственной был коротким. Как только они добрались до её каюты, Альберт закрыл дверь с громким глухим стуком и сказал ей немедленно снять мокрую одежду. Дрожа от холодного дождя, она снова кивнула, перешагивая через свои чемоданы. Её юбки отяжелели от воды и мешали двигаться.
   «Я воспользуюсь внутренней дверью, чтобы добраться до своей комнаты, Кенди», сказал ей Альберт через плечо, отпирая дверь, соединяющую её и его каюты. «Некоторое время, из-за погоды, я лишь прошу, чтобы ты оставила свою дверь незапертой. На всякий случай», серьезным тоном закончил он, открывая дверь.
   «Хорошо», сказала она, снимая красно-белый в полосочку жакет, а это время вода хлестала по полу. Даже её белая блузка под жакетом промокла.
   «Если я понадоблюсь тебе, Кенди, я за дверью», негромко предупредил он, и его серьезный взгляд подействовал успокаивающе на её натянутые нервы.
   Она смело кивнула, надеясь, что ему не видно, как ей хотелось, чтобы он остался с нею.
   Он тихо закрыл дверь, оставляя ее разбираться с собственными демонами.
   Кенди быстро и методично разделась, повесив мокрые одежды на металлической ванне в углу каюты. Её нижние юбки также небрежно висели на стуле. Она набросила на себя тонкую ночную сорочку и юркнула в кровать, накрываясь и свертываясь калачиком в теплых подушках, поскольку судно продолжало свой беспорядочный курс по большим бьющим волнам. Обычно, дождь, гром и молнии не беспокоили ее. Однако, на шхуне, в такой суматохе посреди океана, было совсем другое дело. Она была уверена, что они вот-вот утонут, а она даже не прожила и пол-жизни, всерьез подумала она. Она схватила подушку и попыталась заткнуть уши, но даже это не помогло успокоиться.
   Проходили минуты или часы, она не знала. Но когда океан, дождь, гром и молнии достигли, пожалуй, вершины своего неистовства, Кенди в поту и с криком очнулась от дремоты. Она была положительно уверена, что они все погибнут и утонут в обширном, бескрайнем море страха.
   Альберт, готовый к любым опасностям, чуть ли не ворвался в соединяющую их каюты дверь, полуодетый. Он помчался туда, где сидела дрожащая Кенди, все еще сьежившаяся у кровати. Простыни беспорядочно опутали её тело. Её волосы были взъерошены, словно золотое облако ореола пышных кудрей.
   «Ш-ш-ш… не надо плакать», бормотал Альберт, обвивая свои сильные руки вокруг её дрожащих форм и качая ее как ребенка.
   «Мы скоро умрем, Альберт! Мы все скоро умрем!» выпалила она с испугом, вцепляясь в него изо всех сил.
   «Нет-нет, не умрем. Это только так кажется… любимая. У капитана, несмотря на то, как двигается корабль, все еще имеется некоторая унция контроля над ситуацией», продолжал он, притягивая её к себе еще ближе. Он пригладил её влажные завитки у её лица, успокаивающе улыбаясь. Однако, даже он не был полностью уверен в том, что они выживут, и прятал хмурый взгляд от её испуганного лица.
   Она продолжала цепляться за него. Скоро её рыдания сменились легкими всхлипами, и через некоторое время её тело, наконец, расслабилось, ища его теплоту, прежде, чем она провалилась в глубокий сон. Её руки, ухватившиеся за его спину, расслабились, но не настолько, чтобы позволить ему уйти.
 
   Кенди грезила, она знала, что ей нужно было уснуть. От этого томления, слабого ощущения тепла, окутывающего ее, ей казалось, что она лежит у пруда в теплый летний день, и только что опустила ноги в прохладные, освежающие воды. Ей снилось, что Альберт был рядом с нею, держа ее в своих объятиях, а его рука коснулась её лица, слегка задерживаясь на её полуоткрытых губах, прежде чем переместиться вниз по шее. Ей хотелось застонать, вскрикнуть от ласкового прикосновения, которое вспыхнуло по её телу внезапным огненным зарядом прежде, чем её глаза за дрожащими ресницами очнулись от грез.
   Её каюта сияла от утреннего солнца, проникающего в закуток. Виднелись белые клубы облачков, покрывающих бледное голубое небо. Она пошевелилась у теплого тела, затем она пришла к пониманию, поскольку полностью пробудилась. Альберт лежал рядом с ней, дремлющий, и его руки баюкали её тело у его расслабленной твердой груди. Для неё было ударом заметить, что её обнаженная конечность лежит сверху на его обтянутом брюками бедре, её ночная сорочка задралась за ночь, выставляя напоказ её ноги. Простыни переплелись вокруг них, и её другая рука была брошена на его обнаженную мускулистую грудь. Её лицо принимало все оттенки красного, осознав, настолько откровенно переплелись их тела. Она не осмелилась вновь шевельнуться, на самом деле не желая менять свое положение, пока её веки трепетали по его лицу и телу. Ей еще раз вспомнилась та ночь, когда она подглядывала за ним на балконе. Однако, на сей раз она не была безмолвным случайным свидетелем. Она была очень даже участником. Её пристальный взгляд рыскал, лаская дикие грани его будто высеченного, красивого лица прежде, чем беспомощно позволить глазам последовать на его мужественную шею и грудь. Она сопротивлялась порыву пробежать рукой по его торсу.
   Когда её глаза вернулись к его лицу, она опять пришла в смятение, сталкнувшись с открытым синим взглядом Альберта, с дымящимися огнями, обжигающими словно перемешанные угольки. Она вновь вспыхнула жаром, сознавая, что поймана за руку, глазея на его тело. Усмешка пересекла его рот, хулиганская вспышка, которую она привыкла видеть в последнее время, всплыла в его тлеющих глазах. Итак, сначала она лежала сверху, а в следующий момент он сменил их позиции.
   Игнорируя её немое изумление, он бросил собственное твердое бедро поверх её обнаженных конечностей, успокаивая её движения. Верхней частью он склонился к ней, его усмешка стала шире, в то время как её глаза стали шире блюдец.
   «Не хочешь ли закончить свое исследование?» поинтересовался он вызывающе, беря её руку в свою и кладя её обратно себе на грудь.
   Кенди чувствовала его сердце, колотящееся под её ладонью, её тело вдруг атаковал продолжительный жар, который будто управлял её внутренностями. Она едва могла дышать, вздрагивая от озноба, пробиравшего её в низу живота, пока она приспосабливалась к ощущению его тела напротив своего, так успешно переплетенных вместе. Она слегка удивилась запретным мыслям, столь глубоко скрытым – один шаг, и они займутся любовью. Возникшая мысль зацепилась, пугая её своей мощью. Но вспыхнувший огонь, зажженный внутри неё, был сильнее её рассудка. Её решение укреплялось с каждым проходящим моментом, не даже сознавая, что её веки стали как у страстной сирены. Её полные губы чуть изогнулись, и она видела, что взгляд Альберта не отрывался от её рта.
   Альберт таращился на ней с внезапным удивлением, потому что её невинное лицо превратилось в лицо женщины с устремлениями.
   «А ты уверен, что хочешь, чтобы я продолжила?» гортаным голосом спросила она, удивляя себя и его своим хриплым ответом. Он сглотнул, чувствуя её пальчики, легко скользящие по его груди, заставляя его едва сохранять контроль. Её другая рука слегка касалась его руки, на локоть которой сам опирался. Она видела его глаза, потемневшие, горячие и страстные, и ей вдруг захотелось облизать свои запекшиеся губы.
   «Кенди!» раздался настойчивый громкий стук в дверь её каюты. Кенди и Альберт подскочили, испуганные помехой. «Кенди! Не могу поверить, что Вы все еще спите в такое замечательное утро!» говорила миссис Дженкинс с другой стороны двери, продолжая стучать. «Кенди? Вы слышыте меня?»
   Альберт немедленно оторвался от Кенди, уставившись на её милое личико, и испустил вздох. Низким голосом, чтобы миссис Дженкинс не услышала его, он сказал:
   «Считай, тебе повезло», направился он к общей двери.
   Кенди резко села. Её глаза пораженные паникой, оглядывались между дверью каюты, где еще стучала миссис Дженкинс, и ретирующимся Альбертом. Кенди быстро натянула ночную сорочку до пят.
   «А почему ты так говоришь?» прошептала она.
   «Если бы не миссис Дженкинс, когда мы достигнем берегов Африки, ты не была бы девственницей», закончил он через плечо. Дверь его каюты была открыта.
   Жар обдал ей щеки, но её гнев на бесцеремонное заявление достиг точки кипения.
   «Ты опять привязываешь мою невинность в свою логику, Альберт!» оскорбилась она, вылезая из кровати одним сердитым шагом.
   Он помедлил с закрытием двери в свою каюту, сардонически улыбаясь её словам.
   «И что с того, моя дорогая красотка?» дерзко спросил он. Его бровь вопросительно приподнялась, его взгляд еще раз охватил длину её легко одетого тела. Она представляла собой великолепное видение её возрастающего гнева, её щеки горели огнем, а её грудь вздымала её прекрасные сферы, пока он не осознал своего желания. Он знал, что снова возбуждается, продолжая свое неторопливое наблюдение за ней.
   «А т-то, что т-ты соблазняешь меня своим желанием, а потом отталкиваешь, когда огонь становится слишком горячим для тебя!» спорила она, подходя к нему, и её зеленые глаза сверкали жгучим огнем. «Ты обращаешься со мной не как с подопечной, а ведешь себя как любовник, соблазняющий свою нареченную обещанием удовольствия!» она видела, как его глаза сузились в щелочки опасных искр, а его тело было несгибаемо. Она знала, что попала в точку.
   «Тогда, конечно, пожалуйста», сказал он, аккуратно дотрагивалясь рукой до своей темной каюты, бросая вызов её невинной храбрости, «позволь нам не тянуть дольше, любовь моя. У тебя хватит смелости войти в мою дверь?»
   Кенди закусила губы, её сердце безумно колотилось от его предложения. Стук в дверь становился громче с каждым минутой на другом конце её каюты, и Кенди волей-неволей пришлось выбрать стучащую дверь из страха быть обнаруженной с мужчиной в своей каюте.
   Альберт дьявольски усмехнулся ей внутри своей каюты, прежде чем закрыть общую дверь за ней и её мятущихся мыслях. Однако, он не думал, что Кенди скоро найдет способ разрушить его с трудом обретенный слабенький контроль...

   На двенадцатый день, Индийский океан уступил берегам Момбасы в Кении. Мистер Джонсон стоял на причале и ожидал их прибытия, выделяясь доброжелательным и знакомым лицом среди моря незнакомцев, которые переполнили причал и мостики. Они сложили свои вещи в старый экипаж, видавший лучшие дни на разбитых дорогах. Кенди не могла наглядеться на пейзаж. Предстоял двухдневный переход на ранчо Альберта, которое располагалось почти в двадцати милях от равнин Лойта, входящих в состав Серенгети, где обитают племена масаи. Это еще и ближайшая область Мара, известная своим многообразием и огромной численностью животных: львы, леопарды, слоны, буйволы, носороги и, конечно, степные животные. Известно также, что во время сезонов дождей начинается миграция антилоп гну. Жара была слишком горяча и суха для Кенди, но она была уверена, что не все дни в Африке такие, особенно, когда в апреле-мае пришли дожди и муссоны. Кенди радовалась, что они уже миновали это время, поскольку приближался конец сентября.
   Со времени инцидента в каюте Кенди, она отметила, что Альберт прилагал большие усилия, чтобы не встречаться с ней. Он возвращался к ужину в капитанскую каюту и играл каждый вечер. Кенди слегка расслабилась, но мысль об Альберте как о любовнике застряла у неё в голове. В конечном счете, она знала, что чему быть, того не миновать. Вскоре она поняла, почему из-за Альберта в ней просыпались такие необузданные демоны, но почему он предпочел не замечать таких же в самом себе? Почему она не могла наслаждаться лучшим, как позволено мужчинам, думала она, пока горячий ветер дул в карету из открытых окон. Дорога была довольно ухабистая, так что они с миссис Дженкинс отложили все беседы и просто наблюдали пейзаж. Рано или поздно, если Альберт что-нибудь не сделает с этим продолжающимся влечением, сделает она. Кенди не верила, что сможет продержаться до конца, как Альберт. Её сердце взывало к ней, прося её внимать чувствам, и, наконец, переходя в едва слышный шепот, что управляла ими не страсть, даже притом, что Альберт думал иначе, и она это знала.
   Они прибыли в Найроби, столицу Кении, поздно вечером и остановились в самой превосходной гостинице «Фэйрвью». Город, основанный британской колонией, был очень космополитический. Среди домов и предприятий ощущался викторианский налет.
   Кенди только и хватило, чтобы поесть незамысловатой пищи, которую принесли к ней в комнату, а потом улечься спать. Поездка была изнурительней, чем она сначала предполагала, поскольку сзади у неё, казалось, всё болело. Она слегка удивилась, как это пережил Альберт, беря в расчет, что он предпочел ехать на лошади всю дорогу. Она наморщила нос, а её веки сонно смежились. Даже тогда она поняла, почему он предпочел езду верхом, чем трястись рядом с ней в переполненном экипаже, поскольку Джонсон сел наверху с кучером.
   Ранним утром они покинули современный манящий Найроби, чтобы бросить вызов нелегкому пути к ранчо Альберта. Но нельзя было сказать, что Кенди не наслаждалась этим днем, ведь на пути к новому дому ей встречались величественые слоны и львы у водопоя вдалеке. Она высунула голову из кареты, чтобы взволнованно показать на диких газелей, скользящих по землям Альберта. Он усмехнулся её восторгам и возбуждению, которое передалось и ему и побежало по его венам. По дороге Альберт сказал, что они, скорее всего, прибудут на ранчо поздно вечером. И согласно его прогнозу, в этот вечер обитатели ранчо отметили их прибытие.
   Раскинувшееся ранчо было прекрасным, на первый взгляд Кенди. Здание естественно сочеталось с фоном пейзажа. Слуги стояли у дверей в ожидании возвращения хозяина ранчо. Кенди познакомилась с экономкой, миссис Чендлер, старым дворецким и лакеем, мистером Поттсом; еще были два помощника по ранчо, а миссис Чендлер держала горничную из местных для помощи в самой рутинной работе.
   Это была Миакия – молодая масаи, со светлой шелковистой кожей шоколадно-коричневого цвета и глазами того же красивого оттенка. Толстые кольца ярких бус украшали её шею и уши как знак её брака и женственности. Миссис Чендлер сказала, что Миакия недавно вышла замуж, но пришла из деревни, чтобы помочь на ранчо. Уже шепотом она добавила, что Миакия была помощницей и по другой части. Кенди, уяснив намек, залилась краской, её щеки запылали. Миссис Чендлер продолжала объяснять, что и хозяин не оставался равнодушен к чарам Миакии.
   «Смею заметить, всё будет по-другому теперь, когда об этом узнала Кенди!» негодующе фыркнула миссис Дженкинс и в то же время весело подмигнула Кенди. Глаза девушки округлились, поскольку ей стало ясно, что миссис Дженкинс почуяла ветер влечения между её нанимателем и подопечной.
   Миссис Чендлер кивнула Кенди, уже проникшись симпатией к молодой красивой девушке по имени Кенди. Она казалась милой и благородной как большинство молодых леди её возраста.
   «Хотя не стоит винить Миакию: как молодой невесте масаи, ей дано позволение наслаждаться другими мужчинами возраста её мужа!» заметила она под аханье гостей.
   «Вы хотите сказать, что позволительно иметь связь вне брака с другими помимо нареченного?» глаза Кенди огруглялись еще больше. «Но меня не должно касаться, что Альберт делает и с кем!» пробормотала Кенди с еще пылающим лицом. Она ощущала внутри какую-то суету – настоящую ревность к неизвестной молодой горничной масаи.
   Миссис Чендлер тряхнула седой головой.
   «Неважно, Миакии больше не нужны любовники. У неё их более чем достаточно», её нос недовольно сморщился. «Но всё же, она всегда была очень хорошей работницей и, безусловно, почтительна со мной и мистером Поттсом. В этом я не могу её винить», закончила миссис Чендлер. Хотя она была довольна Миакией как служанкой, её воспитание не соответствовало её требованиям. Она знала, что Миакия не отвечает за обычаи масаи, но она поставила молодую женщину в известность, что не одобряет подобные отношения между мужчиной и женщиной в пределах ранчо Альберта. Она объяснила, что такое поведение не позволялось и даже осуждалось в английском обществе.
   «Идемте сюда, я уверена, что вам наверняка не терпится принять ванну», пригласила миссис Чендлер, направляясь к анфиладе. «Обед будет подан примерно через час», сказала она, открывая Кенди двери в прекрасные комнаты.
   Кенди пришла в восхищение от обстановки. Балкон её спальни открывался на большую террасу, которая выходила на окрестности Серенгети. На значительном расстоянии виднелось стадо слонов, неторопливо ступающих сквозь поваленные деревья. За деревьями опускающееся солнце горело яркой оранжево-фиолетовой декорацией на горизонте. Фарфоровая ванна, полная горячей воды, так что пар переливался через край, стояла у открытого балкона, так что можно было принимать ванную и любоваться пейзажем. Слева от неё на кремовом мраморном полу стояла широкая кровать пару футов высотой, щедро заваленная толстым белым парчовым покрывалом и огромными подушками. Сетка от насекомых, окружавшая кровать, придавала обстановке больше чувственности. Вся комната была уставлена деревянной мебелью, свечами различных размеров, бесценными картинами далеких стран и местными растениями в горшках.
   Кенди быстро разоблачилась и облегченно вздохнула, опустившись в горячую ванну. Она закрыла глаза и в сотый раз задалась вопросом, что сейчас делает Альберт. Она знала, что когда они прибыли, он заперся с Джонсоном в библиотеке. Но когда они проходили мимо библиотеки, она заметила, что дверь туда была открыта, и поблизости никого не было. О, ты чересчур беспокоишься, мысленно сказала себе Кенди, беря губку и намыливая её розовым душистым мылом. Она не могла отделаться от мысли, что девушка масаи была, наверно, в доме и, вероятно, уже встретилась с Альбертом. Кенди тут же попыталась подавить чувство ревности, пробудившееся, словно спящая змея. Увы, она не смогла, и имела серьезные основания на подобные чувства, поскольку искомая женщина была уже в покоях Альберта.
   «Что ты делаешь в моей спальне, Миакия?» спросил Альберт, зажигая сигару и глубоко затягиваясь. Он выпустил дым, наслаждаясь расслабляющей ванной. Последнюю пару недель он только и обтирался губкой. Ничего похожего на настоящую ванну, думал он, все еще наблюдая за Миакией сквозь завесу завивающегося в кольца дыма.
   «Я думала, Вы будете рады, мой господин», миловидно улыбнулась Миакия. Она неспешно приблизилась к нему с губкой в руках и грациозно присела рядом, призывно улыбаясь.
   «Тебе известно, раньше приглашал тебя я – а не наоборот. Разве теперь ты не замужняя женщина, Миакия?» спросил Альберт, вопросительно изогнув темную бровь.
   «Это так, но мой муж снова женился на другой, невесте помоложе», пожала она плечами, её карие глаза потупились, не показывая гнева на своего мужа. «Его не заботит, как я провожу свое свободное время», заявила она, потянувшись к воде, чтобы намочить губку, затем опустила, чтобы под водой коснуться бронзовой влажной кожи Альберта. Она почувствовала, как его тело стало жестким, а челюсть чувствительно дернулась.
   Голова Альберта откинулась на бортик, в то время как её ищущие руки встретили его эрекцию. Он медленно закрыл глаза и представил одну зеленоглазую колдунью с дразнящим ртом, прикасающуюся к нему так, как сейчас это делали руки другой.
   «О, я бы сказала, что Вы очень рады, мой господин», хрипло ответила Миакия, пока её руки двигались вверх-вниз по твердой плоти, напрягшейся под горячей водой. Она провела языком по губам, а её тело с готовностью потеплело от волнения, что хозяин вновь познает его после годового отсутствия. Альберт был единственным мужчиной в её любовной жизни, который мог доставить ей удовольствие так, как должно мужчине, в отличие от других. Она вздрогнула от удивленного испуга, когда Альберт резко схватил её руки, утихомиривая их движения.
   «Я рад, Миакия», медленно выдохнул он, «но ты не сможешь облегчить эту боль – никто не сможет», он вытащил её руки из теплой воды и поцеловал их. «У меня нет желания сделать тебе больно, ведь ты хорошо мне служила в прошлом и однажды спасла мне жизнь», он отпустил её руки, а она сидела, уставившись на него с недоверием, так и просящимся на её лицо. «Но ты больше не можешь приходить в мою спальню», медленно улыбнулся он, откинувшись на бортик ванны, «назови это добродетелью - глупостью, если хочешь, но всё изменилось».
   Миакия уселась на пятки, её челюсть едва не выпала из открытого рта. Она закрыла рот, заявляя:
   «Если так Вам будет угодно», она знала, что когда-нибудь это случится, так что она с сожалением вздохнула. Затем она улыбнулась, и её настроение поднялось.
   «К чему эта проказливая улыбка на твоем лице?» парировал Альберт, которого еще не отпустила физическая боль. Ему вдруг захотелось остаться наедине со своими мыслями.
   «О, но есть та, кто может облегчить Вашу боль – разве нет?» спросила она, озорно улыбаясь. Когда темно-золотая бровь приподнялась еще раз, она тряхнула головой. «Вам не обмануть меня, милорд. Золотая, разве не она вызывает такую боль внутри Вас?»
   Альберт закашлялся смехом, не в силах сдержать веселье.
   «Ты слишком проницательна на свою же беду, Миакия – особенно, когда дело касается мужских желаний», продолжал он усмехаться.
   «Тогда я пойду и приведу ее, потому что она тоже наслаждается ванной. Я знаю, я заметила её в одной из комнат. Не пройдет и минуты, как вы оба достигнете радостей наслаждения!» сказала она, поднимаясь с пяток.
   Альберт снова закрыл глаза; образ обнаженной Кенди, в её собственной ванне, искрой мелькнул в его воображении, вызывая едва уловимую дрожь. Если б только – подумал он со вздохом - это было так легко! Вместо этого он опять рассмеялся, наслаждаясь откровенностью Миакии в вопросах любви.
   «Ты не можешь этого сделать, Миакия. Сомневаюсь, что она поверит твоим словам», постарался он объяснить. «А теперь уходи и оставь меня с моими демонами», закончил он, мягко прогоняя её.
   Миакия вздохнула, кивая и улыбаясь. Она поняла, что пытался сказать её хозяин. Золотая, которую они называли Кенди, не выглядела надменной, вроде тех, с кем Миякия обычно привыкла иметь дело. Миакия осмелилась понадеяться, что ей удасться убедить молодую женщину утолить умственные и физические нужды Альберта. Тем более, что в глубине души она знала, что именно Кенди смогла бы совершить такой подвиг.

   Шла вторая неделя их пребывания на ранчо, когда женщина масаи подошла к Кенди. Солнце село, и ужин был уже накрыт. Кенди мельком видела Альберта за обедом, прежде чем он потихоньку ускользал из дома в темноту своих диких владений. Кенди была в тупике. Хотя ей нравилось привыкать к помощи по хозяйству и налаживанию её новой жизни, она чувствовала, что дело ещё не сдвинулась с мёртвой точки. Она не могла оценить точно, но она знала, что её чувства закупорены и готовы взорваться от малейшего колебания. Она наслаждалась болтовней миссис Дженкинс и миссис Чендлер, но они были старше, а Кенди не хватало общения с ровесниками, с которыми можно было бы болтать обо всём.
   И было почти облегчением увидеть кого-то молодого, стоящего снаружи у двери её спальни, и она открыла на стук Миакии. Она задалась вопросом, когда эта женщина посетит её. Она чувствовала некие опасения и осмотрительность, поскольку женщина, которая стояла перед нею, действительно была экзотически очень красива. Её опасения быстро развеялись, когда она заметила дружелюбную надежду на лице женщины
   «Я прошу прощения за то, что вторгаюсь к Вам столь поздно», начала Миакия, пока Кенди открыла дверь шире, чтобы впустить женщину масаи к себе.
   «Всё в порядке, Миакия - верно?» спросила Кенди.
   «Да», ответила она, ещё нервничая.
   «Тебе что-то нужно от меня?» спросила Кенди, переходя прямо к сути. Что пользы оттягивать, подумала она.
   «Ах... да, я пришла поговорить с Вами об Альберте», начала она, пока Кенди предложила стул. «Я не знаю, как начать, потому что не знаю, насколько щекотлива для Вас эта тема...» Миакия умолкла, вопросительно глядя на Кенди.
   Кенди замигала и покраснела, задаваясь вопросом, к чему ведёт девушка.
   «Т-ты хочешь сказать, что у вас с Альбертом 'отношения'?» спросила она, переводя дыхание.
   Миакия медленно кивнула. Затем, увидев оцепенение и боль на лице Кенди, она сразу отрицательно помотала головой.
   «Я хочу сказать, видите ли, мы привыкли... с тех пор, как я недавно вышла замуж, Альберт не думает, что мне следует быть с ним», Миакия закусила губу, видя расстройство на лице Кенди; ей было трудно объяснить ситуацию. «Альберт не притронулся ко мне, Кенди – даже при том, что ему больно», продолжала она попытки объяснить.
   «Больно...» с удивлением изрекла Кенди, не совсем понимая. Она чувствовала, как её сердце хлопнулось на пол при первом объяснении Миакии об их с Альбертом близости. Но надежда возвратилась, когда Миакия объяснила, что их отношения закончены. Она задалась вопросом, какие чувства были у Миакии к Альберту.
   «Да... он жаждет Вас, вот что он сказал мне столькими словами. Я сказала ему, что приведу Вас, и Вы сможете облегчить его боль», ответила Миакия, вставая и пытаясь упросить другую женщину.
   Лицо Кенди продолжало пылать, прекрасно понимая, каково Альберту, поскольку эта жажда была и в её сердце.
   «Скажи мне, Миакия… как ты относишься ко мне, ведь из-за меня твое положение сильно меняется? Разве это тебя нисколько не беспокоит?» спросила она, с любопытством наблюдая вблизи за женщиной масаи.
   Миакия неспешно улыбнулась, встряхивая головой, её бусинки в сережках мягко колыхнулись от покачивания головы.
   «Я спасла Альберту жизнь, когда была всего лишь юной девушкой. Моя семья странствовала по многим краям Кении, когда мы наткнулись на какую-то пальбу на пляжах у океана», начала она свою историю. «Мой отец крикнул мне бежать как вспугнутый кролик. Я побежала прямо на Альберта, который лежал на траве, истекая кровью. Его друг, Джонсон, склонился, чтобы поднять его, и я не могла стоять в стороне и видеть, как на моих глазах умирает человек. Я помогла ему и Альберту. Я привела их к своей семье, и мы вылечили его», вздохнула она и продолжала. «Поэтому он был очень добр ко мне. Он дал мне работу, образование, и принес хороший доход моей семье, так что меня можно было предложить самому богатому человеку в нашей деревне. Нам всем жилось очень хорошо. Но у меня много любовников, в том числе мой собственный муж», хихикнула она под удивленным взглядом Кенди. «Я очень привязалась к Альберту, но я не люблю его».
   «Я понимаю», ответила Кенди, обращенная взглядом к окну и вечеру. Ей было любопытно, почему в Альберта стреляли и почему они – он и Джонсон - были в запретных землях, но она держала рот на замке. Она была уверена, что узнает, когда настанет время. За окном в темноте, заполнившей обширные равнины Лойта, вечерние сверчки тихо пели друг другу. Случайная гиена визжала вдали, подражая другой вослед.
   «Но Вы должны пойти к нему и облегчить боль, которая мучает вас обоих!» сказала ей Миакия, и Кенди повернулась к ней с едва заметной улыбкой.
   «Я не могу, Миакия! Это не так просто!» если б только это было так легко, подумала она, сдерживая мысленный смешок.
   «Разумеется, просто! Женщина масаи никогда не отрицает потребности её тела, и для любой другой женщины нет никакой разницы», Миакия кивнула головой, стараясь заставить понять другую женщину. «Это – путь к пониманию Матери-Природы! Вы не можете отрицать то, что находится в Вашем сердце или в желаниях Вашего тела! Вы должны пойти к нему, Кенди», закончила она, затем добавила: «Вы красивая женщина, насколько я могу видеть, и он бы не отверг Вас».
   «Я не могу вот так просто войти в его покои!» хихикнула Кенди этой мысли.
   «О, да, можете! Когда Вы перестанете отвергать себя, Вы войдете!» заявила Миакия с улыбкой, складывая руки на груди. «Вот увидите».

   Так или иначе, в последующие недели Кенди и Миакия сдружились. Кенди охотнее наслаждалась обществом откровенной молодой масаи и её необычными отношениями с молодыми людьми. Однако, Кенди стало ясно, что несмотря на всех её любовников, только один мог прийти и щелкнуть пальцами, чтобы привлечь внимание Миакии, - её муж. Миакия сказала ей, что она была сердита на мужа за женитьбу на другой, невесте помоложе. И теперь ей приходится делить своего мужа и его богатство с другой женой.
   Конечно, это упоминание потрясло Кенди: она ведь не знала, что существовали такие браки. Миакия посмеялась над гримасой Кенди, но быстро заверила свою новую подругу, что это часть традиции масаи, и что это вовсе не беспокоило Миакию. Кенди было немного интересно, завидовал ли муж тем мужчинам, с которыми Миакиа проводила время, она ведь была очень красива: светло-шоколадная кожа, раскосые широкие карие глаза, не такие тёмные, как у других женщин масаи. И она предположила, а что если новая невеста была в некотором роде расплатой. Кенди пожал плечами после попытки разобраться в этих сложностях, заявляя себе, что она всего лишь свидетель в ситуации в целом.
   Миакия показала Кенди свою деревушку, и Кенди скоро научилась наслаждаться очаровательным приветствием, звучащим всякий раз, когда она входила в деревню. Их жилища представляли собой низкие хижины из обработанной глины и навоза. По всей видимости, масаи верили в защиту своего скота. Они считали рогатый скот буквально символом Энкаи или бога неба.
   Женщины были любезны с ней, а во взглядах мужчин читался легкий укор. Миакия заверила ее, что мужчины обычно сдержанны с теми, кто недавно пришел в окрестности. Кенди наблюдала за танцами, испольняемыми масаи с обаянием, потому что с каждым скачком воины пытались достичь наибольшей высоты.
   Затем Миакия одарила Кенди прекрасным красным платком, который оборачивался на одном плече, оставляя другое плечо открытым, блузку на бретельках и юбку, колыхающуюся выше лодыжек традиционных цветов масаи для женщин. Ещё Миакия подарила Кенди небольшие бусы на шею. Она сказала Кенди, что её ожерелье должно быть меньше, чем у самой Миакии, поскольку Кенди была незамужней женщиной. Кенди прикинула, где же ей носить этот костюм, поскольку понимала, что она ни за что не появится в нём ни перед миссис Дженкинс, ни перед миссис Чендлер, ни, впрочем, перед остальными слугами. Миакия шепнула ей, что платье можно носить у себя в комнате, когда она проводит время наедине с собой. Кенди согласилась, улыбаясь и благодаря свою новую подругу. Затем Миакия намекнула Кенди, что Альберт был бы наверняка рад видеть её в таком наряде. Кенди только наморщила нос и хихикнула.

   Что касается Альберта, Кенди видела его мало. Он проводил большую часть времени в соседнем городе, Наньюки, пытаясь найти управу на браконьеров и заручиться поддержкой кенийских властей. Кенди поняла, что его ранчо было своего рода убежищем для дикого мира, и что он чрезвычайно заботится о том, чтобы никто не браконьерствовал на его землях и не охотился на крупную дичь, разгуливающую на его территории.
   «Кенди!» донесся до спальни Кенди зов Альберта одним ранним вечером. Она побежала на балкон и вопросительно воззрилась на него. За ним на горизонте огромные темные облака заполнили небо, а в воздухе было неестественно влажно и душно. Дьявольский взгляд Альберта, легкая улыбка на его полных губах, заманивающая в сети. Кенди не могла не улыбнуться ему в ответ, задаваясь вопросом, что же он задумал. Он сидел на лошади гнедой масти, бесстрашно и легко управляя крупным животным. Его волосы были взъерошены теплыми ветрами, его лицо стало бронзовым за все время, которое он с Джонсоном провели под палящим солнцем. Кремовая рубашка из превосходного льна с открытым горлом, бежевые брюки и коричневые ботинки довершали его великолепие.
   «Что такое?» спросила она, озадаченная, а её сердце забилось от его вида.
   «Я хочу тебе кое-что показать. Твоя лошадь уже готова», усмехнулся он ей, а в его глазах играло возбуждение, так что ей сразу захотелось узнать то, что же такое он хотел ей показать. Прежде, чем она смогла даже открыть рот, чтобы расспросить его, он тряхнул головой, загадочно улыбаясь. «Поторопись, пока всё не пропустила!»
   «Хорошо! Я буду через минуту, Альберт! Не смей оставлять меня!» пригрозила она, исчезая в своих покоях, чтобы скинуть тяжелые нижние юбки и схватить темно-коричневый жакет для верховой езды. Она мгновенно сменила домашние туфли на более практичные ботинки и изящно спорхнула по ступенькам дома, минуя изумленную миссис Дженкинс, надменного мистера Поттса и миссис Чендлер.
   «Давай живей, лентяйка! Или мы всё пропустим!» Альберт рассмеялся над нахмуренной гримаской Кенди, пока она садилась верхом, быстро и грациозно. Движения не укрылись от Альберта, так что он смог восхититься её мимолетным роскошным видом, пока она перебрасывала ногу. Он собрал поводья, и они повернулись, поскакав галопом к островку деревьев.
   Через некоторое время они приблизились к бурелому и расбросанным кустарникам в высоком травянистом участке равнин Лойта. Послышался грозовой рев, от чего лошадь Кенди резко скакнула, испугавшись близкого звука.
   «Посмотри туда…» тихо показал Альберт на стаю львов чуть дальше от кустарников, подходя близко к ней и лошади.
   Дыхание Кенди успокоилось, она ведь никогда не была так близко от стаи львов и своры гиен. Её сердце глухо стукнуло в груди, и ей вдруг ужасно захотелось сбежать. Вблизи они явно были гораздо больше и свирепее, нервно подумала она. Она натянула поводья и подошла поближе к нему, замечая, как растягивается усмешка на лице Альберта. Она вспыхнула взволнованной улыбкой благодарности, соскучившись по его присутствию за последнее время.
   «Не бойся, они уже знают, что за ними наблюдают. Им до нас нет никакого дела... пока мы не вмешиваемся», продолжал усмехаться Альберт, читая её мысли, светящиеся в её зеленых пытливых глазах. «Видишь вон того льва впереди?» Альберт указал на величественного льва с массивным мускулистым телом и пышной блестящей гривой на голове рыжего цвета. После её кивка он продолжал: «Я зову его – на суахили - Огонь с Грозой; он один из двух львов, которые входят в этот прайд», он указал на другого льва с золотой гривой около группы львиц. «А это Сердце Солнца - он охраняет львиц, пока его брат – Огонь с Грозой - обычно патрулирует границы их помеченной земли».
   «Откуда ты столько знаешь об этих львах?» спросила Кенди, очарованная увиденной сценой и его познаниями.
   «Этот прайд бродил по моим землям до того, как я купил это ранчо. Видишь ту свору гиен?» спросил он.
   Она кивнула, уставившись на первую гиену. Она стояла перед остальной стаей. Было довольно дерзко оглядываться на льва, Огня с Грозой.
   «Похоже, у них война или что-то в этом роде», высказала она свои мысли вслух.
   «Верно... Гиена впереди только что заняла положение высочайшего монарха. По иерархии, стаю гиен возглавляет самка. Её мать убил Огонь с Грозой пару недель назад. Как и её мать, эта гиена взошла на престол. Это первое состязание гиен во главе с новым монархом. Этот прайд ненавидит гиен, которые живут в этих местах. Они всегда дерутся за территории», закончил Альберт, продолжая наблюдать за пейзажем со львами и гиенами, напряженно вглядывающимися друг в друга.
   Неожиданно Сердце Солнца смело прошелся поблизости от монаршей гиены, повернулся к ней спиной и пометил землю задними лапами. Затем вернулся на несколько шагов назад к брату и воззрился на гиену, будто насмехаясь над ней. В свою очередь, новый монарх, ощущая на себе взгляды всей своры, смело выступила на несколько шагов вперед. Не поворачиваясь спиной ко львам, она вызывающе пометила своими лапами поверх недавней отметки льва. Она прыгнула на сторону своей отметки, а затем будто захохотала надо львом тем странным кричащим смехом, из-за которого гиены получили свое название. Её собратья по стае затявкали вместе с ней, одобряя её действия.
   Однако, как когда-то её мать, молодая монаршья гиена не увидела лапы смерти, пока не стало слишком поздно. Утомленный играми с чересчур дерзкой гиеной, не знающей своего место в цепи власти, вспыльчивый Огонь с Грозой с убийственной скоростью прыгнул на молодую гиену и одним сильным махом сбил с ног животное меньшего размера. Львицы, когда-то так напряженно тихие, прыгнули вперед, будто набрасываясь на свору гиен. Гиены взволнованно завизжали над упавшим монархом, словно не веря глазам своим. В этот момент неразберихи Сердце Солнца решил взреветь на толпу гиен, разогнав их по высоким травам. Огонь с Грозой медленно и смело прошагал обратно к львицам, глянув через плечо, будто гоовря, что он исполнил свой долг защиты прайда, и что король львов все еще управляет этой частью равнин.
   Гиены еще секунду колебались, не отрываясь от своего неподвижно распростертого в высоких травах монарха, прежде чем с поджатыми хвостами отступить от грозных львов. Взойдет другой монарх взамен того, которого они потеряли, и они вернутся к львиной берлоге в надеждах на победу в другом поединке за территории, но это будет в другой день.
   «Боже мой», вырвалось у Кенди, пока последние гиены исчезали из виду. «Это было невероятно!» она вытаращилась на Альберта с волнением, которое отражало его собственное.
   «Так и есть, верно?» ухмыльнулся Альберт, снова собирая поводья. «Нам тоже лучше отступить, прежде чем прайд решает переключить свое внимание на нас. С адреналином, который кипит в их венах, кто знает, что может случиться», завершил он, глядя на прайд, который теперь начинал расслабляться.
   Кенди кивнула головой, устремив взгляд к небу, поскольку небо затянулось тучами, нависающими зловещей данью.
   «Похоже, скоро пойдет дождь», добавила она, тихо следуя за Альбертом из территории львов.
   Он глянул на неё через плечо.
   «Да, это прямо-таки чувствуется в воздухе», согласился он. Только они миновали участок с деревьями, хлянул дождь. Кенди со смехом взвизгнула, промокнув насквозь за несколько минут, а ливень был такой сильный, что Альберту пришлось замедлить шаг так, чтобы она могла оставаться поближе к нему, не переставая усмехаться её нетронутому дождем восторгу на лице. Через мгновения ранчо нарисовалось перед ними, и вскоре они были у парадного входа, пытаясь отжать одежду, с которой капала вода. Миссис Дженкинс суетилась вокруг них, кляня Альберта за то, что тот позволил её подопечной промокнуть до нитки, что, конечно же, может вызывать ужасную простуду. Кенди тихонько хихикала, видя, как Альберт возводил глаза к потолку, когда думал, что миссис Дженкинс не обращала на него внимания.
   Волнение от вида львов и гиен все еще витало в их мыслях. Время от времени, будто он не мог наглядеться на Кенди, он дерзко взирал на нее, в ответ на что у неё дрожали руки-ноги и пробегали мурашки по спине. Более того, ей было невдомёк, как прелестно она смотрелась в этот момент даже вымокшей. Влажная белая рубашка под снятым жакетом повторяла формы её полных грудей, а юбка мягко обвивала её красивые изгибы – от этого зрешища не смог бы отвернуться ни один мужчина. Она вызывающе отвечала ему взглядом, пока они не дошли до своих комнат, и её зеленые глаза пылали искрящимся огнем. Она молча проследовала за миссис Дженкинс в свои покои, а женщина старшего возраста поторопилась распахнуть шкаф, чтобы вынуть сухую одежду. Балконные двери были еще открыты, несмотря на продолжающийся ливень; в большом доме было все еще очень влажно и душно.
   «Нет, я надену это!» выпалила Кенди, вытаскивая подарок Миакии. Глаза миссис Дженкинс неодобрительно расширились, и хмурый взгляд исказил её бровь. «Всё в порядке, когда подадут обед, я поем у себя», терпеливо улыбнулась она, и миссис Дженкинс с облегчением вздохнула.
   «Что ж, в таком случае… Вы, конечно, можете носить здесь всё, что Вам угодно, моя дорогая», улыбнулась миссис Дженкинс. «Кто я такая, чтобы указывать, во что вам, молодым, одеваться в собственных комнатах!» сказала она, поворачиваясь к двери. «Не нужно ли Вам помочь раздеться?» спросила она машинально. Миакия была в деревне, и собиралась вернуться лишь на следующей неделе.
   «Нет, спасибо, я прекрасно справлюсь сама», благодарно улыбнулась Кенди женщине постарше, снимая мокрую рубашку.
   «Тогда я оставлю Вас... Миссис Чендлер оставит обед снаружи Вашей двери, если Вы не хотите, чтобы Вам тревожили», добавила миссис Дженкинс перед уходом.
   Кенди медленно стянула остальную мокрую одежду и повесила её на шезлонг, зная, что миссис Чендлер утром наверняка будет хлопотать. Но у неё не было настроения спускаться вниз и встречаться с женщиной, поскольку ей хватило и миссис Дженкинс. Она накинула блузку на бретельках и обернула юбку вокруг себя. Её талия оставалась обнаженной, соблазнительно открывая её стройный живот и красивые бедра. Повинуясь причудливым мыслям, она даже надела ожерельице, без красивого платка, который обычно ниспадал складками с плеча женщины масаи. Она небрежно пригладила влажные волосы, которые, высыхая, превращались в ореол толстых золотых завитков. Её мысли, казалось, витали где-то еще, потому что она медленно пошла к открытому балкону, отодвигая белые шторы из тончайшего газа. Занавес передвинулся с нежным дуновением теплого ветерка, будто сам по себе. Она уставилась на открытый балкон Альберта с задумчивым выражением; внутри его комнаты было темно.
   Так или иначе, она обнаружила, что её собственная рука крутит ручку двери из её комнаты в его покои. Она медленно повернула ручку, удивленная тем, что дверь не заперта. Она всегда полагала, что с его стороны закрыто, так же, как и с её стороны. Будто в ней существовал другой человек, заполняя её присутствием, которое она внезапно ощутила с неведомым успокоением. Она вздохнула, переведя дыхание, и открыла соединяющую дверь, бесшумно проскальзывая. Она знала, издай она какой-либо звук, она бы трусливо выскочила обратно к себе. Но нечто двигалось в ней, простираясь, подталкивая её к сетке, окружавшей его кровать.
   Альберт разглядел её, пока она проскользнула в его покои без разрешения. Он лежал на кровати в полудрёме, освободившись от влажной одежды, и слушал тяжелый ливень снаружи. Его, как обычно, терзали опасные запретные мысли о Кенди и их последнем времяпрепровождении на Серенгети. Его глаза сверкнули какой-то новой эмоцией, быстро и дерзко оценили её едва прикрытое тело. Сказать, что он обрадовался её приходу – не сказать ничего. Она стояла перед ним как газель, изящная и подвижная, готовая сбежать в секунду колебания. Но она была невероятно красива, и его сердце ёкнуло при виде её в традиционной одежде женщины масаи, зная, что Миакия лично выбирала наряд, чтобы порадовать его и подчеркнуть достоинства фигуры Кенди. Он медленно отодвинул сетку, надеясь, что тонкие простыни не соскользнут, открыв его наготу, что могло заставить её убежать.
   Взгляд Кенди был пойман и удерживался тлеющим взглядом Альберта. Она нерешительно шагнула вперед, ведомая чарами его гипнотизирующего синего взгляда. Наконец, у неё не осталось сомнений, что обратной дороги уже нет. Она даже не знала, были ли у неё силы остановиться, если бы она захотела. Обещание пьянящего сладкого восторга в его объятиях будоражило её, и она больше не желала колебаться и тратить время на догадки и беспокойство. Она приостановилась, не совсем понимая, что она делает, и вряд ли сознавая дразнящий образ, в котором она предстала, когда медленно сняла блузку. Она увидела вспышку огня в неотрывном взгляде Альберта, когда он уставился на её полные сливочные груди, так мягко покачивающиеся в такт её дыханию. Полные шары были увенчаны поднявшимися сосками, направленными к его ищущему взору.
   Он потянулся и взял её руку, безвольно лежащую у её бедра, и притянул к себе, медленно, словно во сне. Вглядываясь в её глаза, словно спрашивая её, он мягко дернул завязку, которая держала нижнюю часть её юбки, позволяя ткани мягко упасть у его кровати. Его глаза стали жаркими и жгучими, когда он ничего не увидел под юбкой, кроме её тела.
   «Кенди…» выдохнул он, потрясенный красотой, представшей перед ним. Она гораздо красивее, чем в любых его мечтах, и он взирал на её прекрасные груди, изящный живот, вздрагивающий от его пристального взгляда, и ниже на пушистый холмик золотых завитков, которые торчали меж длинных соблазнительных ног, так и просящих о прикосновении.
   Она робко улыбнулась и протянула руки, чтобы коснуться его широких плеч с тем же восторгом, какой ощущал он. Её пальцы едва касались его плеч, её ласки мягко изучали его и потом с удивлением вспыхнули поверх его мускулистой груди.
   «Я никогда не думала… твоя кожа… такая нежная и твердая», тихо прошептала она, а её руки трепетно скользили по нему.
   Он не мог сопротивляться ощущению её мягких рук, растирающих его плоть, и закрыл глаза на секунду, а когда снова открыл их, обнаружил, что она распахнутыми глазами взирает на его нижнюю часть тела. Он проследовал за её взглядом и понял, что простыня соскользнула.
   «О, Боже...» едва слышно ахнула Кенди, а её взор приковался к нему. Она чувствовала, как её ноги дрожали словно желе, и удивлялась, сколько ей удасться устоять перед ним. Она не могла оторвать глаз от его таинственной части тела, которая так напряглась, будто умоляла о прикосновении. На минуту, она задалась вопросом, войдет ли эта его часть в неё, и она едва не застонала от запретных мыслей, охвативших её. Незнакомое, но приятное тепло затопило нижнюю часть её живота в ответ на созерцание его.
   «Иди сюда...» услышала она, как он произносит слова с мягкой улыбкой, притягивая её к себе на кровать. Когда он еще раз закрыл сетку, стало похоже, будто единственный существующий мир принадлежал лишь им.
   «Прикоснись ко мне... Кенди… везде, где захочешь», скомандовал он, хотя тон напоминал просьбу. С колеблющимися руками она решилась, сначала мягко, робко, затем с большей смелостью. Наградой ей были звуки его дыхания, мощное подрагивание его тела, в то время как она прикасалась к нему с возрастающим восхищением. Когда её руки достигли той его части, к которой ей было так любопытно прикоснуться, возникла заминка, пока он не положил её руки на эту часть. Её глаза расширились, ощущая его бархатную длину, в которой, казалась, билась собственная жизнь. Её рот раскрылся, когда она наблюдала, как он стонал и вздрагивал под её пытливыми руками. Наконец, будто не в силах дольше выдерживать её поиски на своей плоти, он мягко взял её руки и нежно поцеловал каждый пальчик.
   «Если ты не остановишься, я боюсь, что не смогу доставить тебе удовольствие...» хрипло пояснил он, чувствуя, что боль от сдержанности продолжает вспыхивать внутри него. Было нелегко сдерживать себя, когда ей было интересно. Он был близок к тому, чтобы излиться в её ладони. В ответ на её вопросительный ищущий взгляд он лениво усмехнулся, объясняя: «Ты скоро поймешь, любовь моя», сказал он, откидываясь на подушки.
   Кенди закрыла глаза, когда почувствовала, что его руки начали поиски на ней, изучая её изгибы и касаясь её там, где она и не подозревала. Когда его рот накрыл сморщенный сосок, её глаза распахнулись от удивления, и из раскрытых губ вырвался низкий стон. Она глянула сверху на золотую голову у себя на груди, пока его язык ласкал один сосок с утонченным изяществом, а затем спокойно и неторопливо прошелся по шишечке, прежде чем перейти к другой груди, не желая пропускать её. Её руки потянулись сами по себе, будто ведя его к другой груди, пока он взял в ладони сливочный холмик и начал осторожно потягивать и посасывать, как ребенок.
   Когда она думала, что больше не выдержит, он проложил путь из жарких поцелуев по её выгнутому горлу, пока, наконец, не склонился над ней с глубокми жгучим поцелуем. Его руки продолжали свое исследование, касаясь всюду её горячей плоти, вызывая восторженные стоны, слетавшие с её и их переплетенных губ. Когда его пальцы зарылись меж её бедер, чтобы приласкать её пробужденное женское естество, их поцелуй прервался. Она вглядывалась в синее пламя глаз Альберта, хрипло вскрикивая в полном экстазе от его пальцев, ласкающих её внутри, пока она не подумала, что больше ей не выдержать.
   Её руки вновь протянулись к нему, словно ведя к себе, к чему-то неизведанному, но необходимому. И тогда он решил, что ждать больше не нужно. Он устроился между её мягких бедер, готовый войти в нее.
   «Будет больно...» пробормотал он в ответ на её горящий вопросительный взгляд. «Но только один раз... потом будет только удовольствие... Обещаю».
   Затем он проник в нее, глубоко и стремительно, так что она вскрикнула от резкой боли, которая обожгла всё её тело. Но лишь на миг; слезы скатились из зажмуренных глаз раньше, чем ушла боль, оставив лишь легкое покалывание внутри. Но он уже двигался в ней нарочито медленно, будто проверяя гладкость её теплого канала, так что она могла чуть отдышаться. Она обвила дрожащие руки вокруг его широкой шеи, приближая его к себе, удивляясь прокрадывающейся томности, которая заполняла её внутренности, и желая, ощущая необходимость следовать туда, куда он вел. Словно отвечая на его толчки, она нахлынула вперед, поднимая бедра, чтобы встретить его, заставляя ярко вспыхнуть огни, которые разгорались в ней с невиданно возрастающей силой.
   «Кенди... слишком быстро... в следующий раз будет помедленней», простонал он ей на пылающее ухо, а его руки ухватились за беспорядочную массу её золотой гривы. Он чувствовал, что её ноги пересекли его жесткие мускулистые бедра, позволяя ему проникнуть в нее глубже, чем он полагал. Она была чертовски напряжена, и он подумал, что он вот-вот взорвется от полного удовольствия, которое приносило ему проникновение в её теплые изгибы. Он ощущал у своего плеча её частое дыхание, которое зажгло в нем лихорадочный огонь. Затем, не веря своим ощущениям, он почувствовал, как она забилась, напрягаясь вокруг него, словно влажная горячая перчатка. Он услышал свое имя в её крике, в то время как сила её оргазма настигла её. Он присоединился к ней, хрипло выкрикнув её имя, а его твердое тело подрагивало рядом с её. Их закрутило ввысь к сверкающему калейдоскопу разноцветных пузырьков, прежде чем, наконец, отпустить их в плавание, опуская и кружа на нежных крыльях действительности.
   В его объятиях, еще близко к нему, Кенди ненадолго задремала. Сетка продолжала скрывать все ощущения действительности, заставляя думать, будто время для них остановилось. Тяжелые ливни сменились легкими брызгами снаружи его открытого темного балкона. Наконец, теплый воздух уступил освежающему прохладному утреннему бризу, но обитатели, расположившиеся на кровати Альберта, этого не заметили. Мягко, бормоча слова любви, его руки и губы снова исследовали красивые изгибы её раскинутого тела, он перевернул её на спину, вновь пронзая её всплеском своего желания. Она пылко изогнулась, в её тело прилило возрастающее желание. На сей раз, они тщательно исследовали друг друга, и тихие звуки восхищения доносились из его комнаты.
   Пока пламенно-оранжевый свет на горизонте не проглянул сквозь деревья Серенгети, Альберт не отпускал её, и его желание ненадолго утолилось. Целуя кончики её взъерошенных кудрей, он поднял её со своей смятой постели, открывая дверь в её покои и осторожно укладывая её на её собственную кровать. Она сонно приоткрыла глаза, протестуя против потери его тепла, прежде чем погрузиться в глубокий сон. Она не обратила внимания на то, что он прикрыл её дремлющее тело покрывалами, возвращаясь к себе, словно вор в ночи.

   «Доброе утро, Мэри Дженкинс!» улыбнулась миссис Чендлер, направляясь к зевающей женщине.
   «Смею предположить, сегодня денек будет получше», продолжала зевать миссис Дженкинс. Только после того, как она моргнула пару раз, ей удалось остановить взгляд на экономке. Миссис Чендлер явно направлялась в прачечную.
   «Ну, конечно», улыбнулась миссис Чендлер товарке. «Завтрак уже на столе. Я закину одежду в прачечную и присоединюсь буквально через минуту», миссис Чендлер было повернулась, но миссис Дженкинс остановила ее.
   «Не думала я, что у Кенди хватит духу обрядиться в то, что подарила ей Миакия!» хихикнула миссис Дженкинс, глядя на ворох одежды в руках миссис Чендлер.
   «Ой, а я думала… ну,.. что это одежда Миакии, раз уж…» добавила миссис Чендлер, но тут миссис Дженкинс прервала её.
   «О нет, я точно помню, что вчера вечером вынула это из шкафа Кенди», улыбнулась женщина нахмурившейся собеседнице.
   «Любопытно… Мне показалось странным, что одежда Миакии в покоях Альберта, когда её даже здесь нет!» поразмыслила вслух миссис Чендлер. Через мгновение их лица зарделись от догадок.
   «Смею полагать, вы, сплетницы, что-то затеваете, а?» раздался характерный властный голос сзади. Дамы подскочили от неожиданного вмешательства в их личную беседу, не заметив подошедшего Поттса.
   «Поттс! Вы чуть до смерти меня не напугали!» взвизгнула миссис Чендлер, хихикнув.
   «Это мысль!» откликнулся мистер Поттс, да так живо, что миссис Дженкинс не смогла удержаться от смеха.
   «Я решительно заявляю Вам, старый Вы плут, мы говорили о Кенди, только и всего!» защищалась миссис Чендлер.
   «Обсуждаете её вчерашнее присутствие в кое-каких хозяйских комнатах?» уточнил Поттс, и его седая бровь на вытянутом лице поднялась наудивление высоко.
   «Вы всё слышали?» покраснела миссис Дженкинс, задаваясь вопросом, насколько громко они говорили. Она глянула поверх плеча Поттса, дабы убедиться, что хозяина не было поблизости.
   «О, не волнуйтесь, он уехал около часа назад», ответил Поттс, заметив суеверный взгляд миссис Дженкинс. «Хотя, встать на секунду позже восхода солнца - это поздно даже для него», подмигнул Поттс дамам, которые не удержались от щебечущего хихиканья.
   «Держу пари, Кенди проспит до полудня!» прыснула миссис Чендлер.
   «Держу пари, нет!» сделала миссис Дженкинс свою ставку, так что мистер Поттс поднял брови, вновь интересуясь беседой и ворча на пожилых леди, которые не нашли ничего лучше, чем заниматься сводничеством.
 
   Близился ужин, когда Кенди услышала топот лошадей, приближающихся к ранчо. Она побежала в гостиную и, выглянув наружу, заметила ещё трех всадников, которые сопровождали Альберта. Она кинулась к позолоченному зеркалу рядом с изящной картиной, пощипала щеки для румянца и пригладила причёску. На самом деле, щипать щеки ей не было нужды, потому что они и так горели подходяще розовым цветом. Она сидела в библиотеке, едва ли в состоянии сосредоточиться на книге перед нею. Её мысли витали в прошлой ночи, в объятиях Альберта. Помня лишь восторг запретного удовольствия, которого они разделили. Внезапно, полная приключений жизнь героини показалась унылой по сравнению с её собственной.
   Она задумчиво вздохнула, испытывая желание проснуться в его объятиях этим утром. Вместо этого ей пришлось довольствоваться охапкой полевых цветов, лежащих у подушки, и, глядя на его знак внимания, она чуть улыбнулась. Она медленно растянулась поперек кровати. Хотя, кроме покрывал, на ней по-прежнему ничего не было, её тело оставалось пресыщенным и расслабленным.
   Уже поздним утром она спустилась вниз, чтобы позавтракать с миссис Дженкинс и миссис Чендлер, но, мурлыкая песенку себе под нос, не заметила тайных улыбок. Она с улыбкой поблагодарила миссис Чендлер за тосты и кофе со сливками, обычный завтрак и беззаботно спросила, где Альберт. Зашел мистер Поттс и сообщил, что хозяин снова уехал в Наньюки и вернется, как только закончит дела. Кенди поблагодарила старика, мечтательно улыбаясь, любуясь на теплый день из раскрытого окна.
   Кенди попыталась успокоить колотящееся сердце, пока Альберт с тремя другими джентльменами вошли в зал. Ей пришлось чуть ли не силой удержать себя, чтобы не броситься к Альберту, как только их глаза встретились. Её взгляд очертил мужественные черты его лица, но ей было невдомек, что от гостей не укрылось, что её вниманием полностью завладел хозяин.
   «Должен сказать, Альберт, как ты умудрился спрятать такую красоту от кенийского общества?» подошел к Кенди красивый молодой человек, глаза которого мерцали тем же шоколадным оттенком, что и волосы.
   Кенди улыбнулась комплименту, а ее взор направился к Альберту, который улыбнулся другу и подопечной раздраженно, но шутливо.
   «Кенди, позволь тебе представить Брэдфорда Вестина из Наньюки», Альберт махнул рукой в сторону двух других мужчин. «А это - Джеймс Фэрроу, недавно приехал из Найроби». Он указал на темноволосого человека с добрыми зелеными глазами, который стоял рядом с Брэдфордом. «И друг Брэдфорда из Калифорнии, Дом Фернандез», мужчина постарше с сияющими серыми глазами и бронзовой кожей поклонился Кенди.
   «Действительно, должен согласиться с Брэдфордом, Вы живительная красота средь грубых земель», сказал Дом, поднимая ее мягкую руку и касаясь губами ее руки в перчатке. Кенди вздрогнула, и ее зеленый взгляд метнулся к Альберту, в глазах которого вдруг появился резкий проблеск.
   Альберт не было ничего известно о друге Брэдфорда, Доме Фернандезе. Брэдфорд говорил ему, что у Дома знатное происхождение, но и репутация большого повесы в обществе Сан-Франциско. За ним тянулся след разбитых сердец, любовниц и расстроенных браков. Замужние дамы смотрели на это сквозь пальцы, но Альберт не хотел, чтобы Кенди связывалась с человеком, который известен только тем, что использует женщин для собственных целей и удовольствия.
   Кроме того, все это лебезение перед его подопечной жутко его раздражало, и он особо не заботился, как Джеймс или Дом продолжали оценивающе смотреть на неё, словно на сладкую булочку. Хотя, согласно его плану, Кенди должна была познакомиться с подходящим мужчиной их круга и выйти замуж за обеспеченного человека, он с трудом сдерживался, чтобы не стереть похотливые взгляды с лиц его гостей с помощью кулаков. Ему вдруг пришло в голову, что ни один из них, и он тоже, не был достаточно хорош для неё.
   Единственный, кто не вызывал беспокойства, это молодой Брэдфорд. Он еще не заработал себе имя в обществе Кении, был эрудирован и благороден. Брэдфорд не был готов к женитьбе, но он был хорошим другом Арчи и к тому же дружелюбным человеком, и Альберт согласился принять его с новым калифорнийским приятелем на ранчо. Он упомянул о своей подопечной, и они охотно согласились с ней познакомиться. Джеймс и Дом жили по соседству с богатой и знатной невестой.
   Из оставшихся двоих, Альберту на самом деле не нравилась мысль о Джеймсе как идеальном муже. Его ровесник, красив, богат и имел аристократические корни.
   «Альберт? Это сюрприз!» любезно улыбнулась Кенди гостям, но её взгляд искал Альберта. «Я не знала, что ты приведешь гостей вечером», она была слегка разочарована, когда он ответил своей раздражающей полуулыбкой. Он что, еще не отказался от идеи выдать её замуж, подумала она с тревожным испугом? Особенно, после прошлой ночи.
   «Я случайно встретил Джеймса и Брэдфорда сегодня в городе», равнодушно пожал плечами Альберт, не спуская с неё глаз. Ей, очевидно, потребовалось больше времени для прихорашивания, отметил он. Его твердый взгляд охватил длину ее изящного платья. Простое темно-фиолетовое атласное платье изящно облегало ее верх. Рукава-буфы украшали её руки, а сердцевидное углубление в платье соблазнительно открывало грудь. Нижняя часть платья расширялась от округлых бедер слоями мягкого шелка. На руках были длинные перчатки такого же цвета. Волосы мерцали как золотая масса под мягким светом комнаты, в которую они сейчас направлялись. Он вздохнул, вспомнив, как они были вместе ранним утром. Как он обнимал её, исследовал ее прекрасное тело, восхищая ее чудесами любовных ласк. Даже теперь, когда в доме полно мужчин, его друзей, наблюдающих за каждым её движением, он хотел ее. Он хотел украсть ее от любопытных глаз и сделать ее своей и только своей.
   Где-то после ужина мужчины вышли к парадному входу выкурить сигары и выпить стаканчик портвейна, а Кенди позволила себе передышку. Ужин затянулся, и, хотя очаровательные мужчины веселили её, она устала. Альберт, однако ж, не участвовал в восхвалении. Наоборот, он казался холодным, почти равнодушным. Она тихо сидела у теплого камина и вглядывалась в бокал белого вина, сквозь которое искаженно отражался огонь. Здесь мужчины не побеспокоят её, поскольку с того места, где они стояли, они не могли её видеть, пока она продолжала обдумывать своё положение.
   «Тебе не кажется странным, что старина Альберт сам не сорвал столь прекрасный плод?» поинтересовался Джеймс у Дома. Альберт вернулся в дом, заявив, что ему нужно просмотреть кое-какие документы.
   Брэдфорд усмехнулся, потягивая портвейн.
   «Осмелюсь предположить, что-то явно происходит».
   Дом приподнял темную бровь.
   «Ну, вообще-то, мы не спрашивали тебя, Брэдфорд. С каких это пор юнцы стали столь проницательными в любовных делах?»
   «Согласен», умхыльнулся Джеймс. «Кенди кажется такой невинной; возможно, она немного очарована своим опекуном, но все еще невинна. Она определенно стала бы прекрасной невестой любому мужчине», заметил он почти себе.
   Дом смерил Джеймса внимательным взглядом.
   «Если ты всерьез рассматриваешь предложение Альберта относительно ее руки, должен тебя предупредить, что на этой арене тебе придется побороться».
   «С тобой?» удивился Джеймс. «Ты хочешь сказать, что хочешь распрощаться с холостяцкой жизнью ради неё? Мужчина с послужным списком больше, чем размер его состояния?»
   Дом закашлялся, смеясь вместе с Брэдфордом.
   «Почему бы и нет? Она определенно стоит своего веса в золоте. Она бы стала прекрасной женой любому из нас. Кроме того, мне нужен наследник, и поскорее».
   «Хорошо, значит, у тебя есть соперник за её сердце», ответил Джеймс Дому, приподняв бровь, «поскольку у меня твердые намерения получить ее руку».
   «Что ж, удачи, потому что она тебе понадобится», Дом поднял его стакан, салютуя Джеймсу и Брэдфорду, которые тоже подняли бокалы. Кивком головы каждый дал понять, что вызов принят, и призом будет рука Кенди.
 
   Кенди мерила шагами комнату, протоптав дорожку на мраморном полу. Она ждала весь вечер, наблюдая со своего балкона за полоской света из-под двери библиотеки. У неё не хватило духу войти в комнату Альберта, как предыдущей ночью, потому что казалось, будто их положение опять переменилось. Ее тело познало радость желания и, казалось, вновь тосковало по объятиям Альберта. Даже после дня без него. Она не знала, что делать, не понимала жара, разгорающегося с каждым часом. Она только знала, что Альберт был единственным, кто мог потушить этот огонь.
   Наконец свет погас, и Кенди подлетела к кровати, на ходу скидывая одежду. Почему она вела себя как ребенок, она не знала, но она пыталась собрать сетку в изящный беспорядок вокруг кровати. С колотящимся сердцем она набросила покрывала на плечи, несмотря на то, что было еще слишком тепло, чтобы кутаться, и прислушивалась к тяжелым шагам Альберта, которые остановились перед ее дверью. Она не слышала, как открылась дверь, потому что закрыла глаза, притворяясь спящей. Затем она услышала, как он ходит по её комнате, как по своей собственной. От звука упавших одежд рядом с кроватью по её спине побежали мурашки и сбилось дыхание.
   Она почувствовала, как его руки стянули с неё покрывала, как тепло его дыхания коснулось ее шеи, вызывая дрожь. Ей удалось различить его дерзкую улыбку и синеву его глаз, светящихся в темной комнате.
   «Кенди…» раздался глубокий хриплый зов.
   Она повернулась, зная, что больше не может притворяться спящей, а её руки уже скользили по его плечам, притягивая к себе.
   Они поцеловались, глубоко и алчно.
   «Я не мог не прийти… хоть и знаю, что не должен», бормотал он, касаясь её губ.
   «Я знаю», шепнула она в ответ, изогнув спину под его ищущими руками. Ей хотелось бесконечно ощущать, как его руки прикасаются к её груди, словно придавая форму ладонями. «Альберт... пожалуйста», умоляла она, извиваясь с разрастающимся пылом под его теплыми поцелуями, которые шли по следу рук. Наконец-то, после дня мучительной пытки, они снова были вместе, отбрасывая изящные силуэты теней в тихом лунном свете. И затем не стало ни мыслей, ни слов - только звуки восторга. Их тела воссоединились в ликовании и блаженстве.
 
   Дни для Кенди пролетали мгновенно. За долгие жаркие дни Серенгети превратилась в золотое поле высокой травы, а дни складывались в недели. Недели – в месяцы. Чаще всего Кенди проводила время вместе с прислугой и миссис Дженкинс, помогая наводить порядок на ранчо. Не говоря уже о том, что такое положение её очень даже устраивало. Миакия, конечно, заметила в ней перемены, но никаких личных вопросов не задавала. Кенди знала, что Миакия продолжает улаживать дела со своим мужем и его новой женой.
   Иногда она принимала Джеймса и Дома в гостиной, поскольку они каждую неделю посещали ранчо. Иногда, с ними был и молодой Брэдфорд, но нечасто. В такие дни Альберт предпочитал избегать их общества. От неё не укрывался его угрожающе угрюмый вид и темные брови, свирепо хмурящиеся всякий раз, когда Дом или Джеймс наперебой осыпали её комплиментами. Частенько Альберт был готов с яростью ворваться на ранчо, но скрывал от неё свои мысли за жестким лицом. Это, естесственно, распаляло споры и догадки Дома и Джеймса, кидавших взгляды в ее сторону.
   Именно тогда Кенди узнала о том, что когда Альберту было не больше двадцати одного года, он влюбился в женщину старше себя, близкую подругу его сестры. Женщина, по сведениям, очень красивая, тоже влюбилась в молодого Одри. Однако, отклонила предложение руки и сердца Альберта ради титула повыше и состояния побольше. Женщина, разумеется, не имела ни малейшего понятия о размере богатства, которое Альберт унаследовал позже. Джеймс заметил, что эта любовная интрига отбила у молодого Альберта охоту жениться. Кенди была очарована историей, и ей было любопытно, что это за женщина. Когда она пыталась пережить боль разрыва с Терри, Альберт в глубине души сам скрывал такие же отчаянные мольбы о любви к другой женщине. Кенди знала - ей ещё многое нужно узнать об Альберте.
   Хотя Альберт шатался по ранчо в свирепой ярости, пока Джеймс и Дом наносили визит, было уже поздно, когда Кенди ожидала его с обжигающим нетерпением. Ей было неважно, что Джеймс и Дом находились не далее, чем через пару комнат от её собственной. Ведь она знала, в это время Альберт придет к ней, молчаливый и мужественный. Но в его горячем, обжигающем темном взгляде было нечто, что не допускало споров, и не нужно было никаких слов. Он любил её с такой пылкой страстью, что она боялась, что разорвется пополам. Движения его бедер меж её были столь сильны, что она вскрикивала от восторга, мятущегося в груди. Он сверлил её взглядом, не переставая двигаться внутри неё глубоко и жадно. Он со стоном произнес её имя, и она откликнулась; он схватился за её взъерошенные волосы и рухнул, выбившийся из сил.
   О, это были невиданные ночи восхитительного утоления желаний, и она чувствовала, будто очутилась в каком-то диковинном раю. Знай она раньше о подобном восторге, который мог быть доступен двум созданиям, она бы, не колеблясь, приняла Альберта как возлюбленного. Она не подозревала, что Альберт понимал - его ученица чересчур естественна в своей сексуальности, и её страсть не уступает его собственной. Не знала и того, что он жаждал её пыла и ликования, которые чувствовал, обнимая её. Но Кенди знала, что, несмотря на удовольствие, которое они достигали вместе, она начинала влюбляться в него. Другими словами было невозможно описать такое чувство счастья и гармонии, которое она чувствовала всякий раз, когда была с ним.
   Так или иначе, она знала, чувствовала, что их рай для двоих скоро подойдет к концу. И это произошло в роковой душный вечер. Она была в его комнате, снова позволив себе разделить с ним запретные удовольствия.
   Пальцы Альберта чертили круги на её гладком животе, и неожиданно его лицо стало серьезным, потому что он решил затронуть тему, которой надеялся избежать, но откладывать больше не мог. Он знал, что этот разговор в конечном счете подведет их отношения к концу, однако ему этого очень не хотелось. В этот день Джеймс пришел к нему просить руки Кенди. И хотя он не хотел слышать подобных слов от своего друга, он уже обещал Кенди мужчине, которого считал достойным её. Ты чертовски противоречив, он разозлился он на себя в сотый раз. Если Джеймс так достоен Кенди, почему ты здесь, где должно быть Джеймсу?
   «Джеймс просил твоей руки, Кенди», начал он, глядя на её милое сонное лицо.
   Она разлепила зеленые глаза, заметив, как пульсирует жилка рядом с его челюстью. Как он мог говорить о браке с другим, когда его руки озорничали в нижней части её тела, сонно думала она?
   «Надеюсь, ты отказал ему. Меня всё устраивает и так», солгала она. Она не хотела быть вечно любовницей Альберта. Она была влюблена в него, а ведь он наверняка чувствовал тот же самое?
   «Я дал согласие от твоего имени», без обиняков заявил он, видя, как её глаза расширились от недоверия.
   «Ты шутишь?» ахнула она, резко садясь, не веря услышанному. Несмотря на то, что он принял другого человека в качестве её мужа, она видела, как его глаза сами собой опустились к её полным грудям, поскольку те вздымались от эмоций. Нет! Этого не может быть, запаниковала она. Они были здесь, в постели, вместе, и ей полагалось просто согласиться?
   «Я серьезно. То, что мы делаем – нам не следует делать», спокойно ответил он.
   «Так сделай что-нибудь, Альберт», отчаянно взмолилась она, дотронувшись до его руки своей дрожащей рукой.
   «Я должен», сказал он, вставая с кровати. Иисусе, думал он, что, черт возьми, я делаю? Он уставился на ее убитое лицо. Его сердце сжалось от пронзающей боли, когда он увидел, как слезы резко хлынули из её огромных глаз. Он отвернулся от неё, протягиваясь за штанами.
   «Я не выйду за него. Я-я лю…» о Господи, она оборвала себя, закрыв рот рукой, а он вновь повернулся к ней, и его лицо превратилось в неприступную глыбу льда. Она едва не сказала, что любит его. Она медленно вылезла из постели, накидывая одежду, небрежно висевшую на стуле.
   «Что ты говоришь?» холодно осведомился он, старательно следя за тем, чтобы голос звучал безразлично, вопреки смятению, бурлящему внутри. Было мучительно больно смотреть на неё. Ему хотелось вытереть её слезы и сказать ей, что все хорошо. Но он не мог, не смел шевельнуться в её сторону. Иначе сам никогда бы не поверил словам, которые хотел, но не мог забрать. Он видел, как она тряхнула головой, будто пораженная тишиной.
   «Мне больше нечего тебе сказать!» выпалила она с болью, которая обожгла ножом её сердце. Как мог он стоять перед ней, холодный, словно между ними ничто не имело значения, не понимала она, роняя слезы из глаз. Она смахнула их, но не отрывала от него взгляда, медленно отступая, хватаясь за халат, словно защищаясь.
   «Ты выйдешь за него замуж, Кенди», твердо заявил он. «Мы не можем продолжить так, как сейчас, и это самое меньшее, что я могудля тебя сделать», он накинул рубашку и пошел к двери. Он оглянулся на неё, стоящую посреди его комнаты словно брошенный ребенок, и его лицо стало угрюмым. Он повернулся к ней спиной, открыл дверь и покинул девушку, охваченную отчаянием.
   Его не было около четырех часов. Поездкой верхом на головокружительной скорости по Равнинам Лойта он пытался стереть её прекрасный образ, котоырй преследовал его. Как она могла надеяться на большее, нежели его ночные объятия? Это все, что он мог дать ей. Только это, убеждал он себя в тысячный раз. Своё сердце или то, что от него осталось, он не мог позволить себе снова потерять. Любви не было, только вожделение.
   Но Кенди не Кэтрин. Она далека от маленькой коварной стервы Кэтрин. Красивой обманщицы, каковой была Кэтрин. Она соблазнила его удовольствием своего тела, а потом кинула в лицо его предложение, когда усомнилась, оправдает ли он надежды как муж. Последней смеялась, разумеется, она. Кэтрин вышла за старого графа, который умер не сразу, как пророчили, а через пять лет. Без ведома Альберта, дядя Аллен сделал его единственным наследником состояния Одри. Альберт получил все: от титула маркиза, фамильного дома в Шотландии, банков, до множества поместий в Лондоне, Нью-Йорке и Чикаго.
   А Кенди... Кенди Кенди. Кендис Уайт Одри. На минуту он закрыл глаза, вспомнив, как он впервые увидел её, горько плачущую, на том холмике. Какая красивая, подумал он тогда, даже для ребенка. Тогда он был всего лишь подростком; он задумчиво улыбнулся горячему бризу, свистящему в ушах. Он просил дядю, до того, как тот скончался, удочерить очаровательную малышку с грустными зелеными глазами и брызгами веснушек на носике. Как мог он знать, даже помыслить о том, что она вырастет такой изумительно красивой, что ему будет так трудно уступить её другому.
   Он поскакал назад к ранчо с надеждой помириться с Кенди. Слуги, Джеймс и Дом были взволнованы.
   «Она ушла!» впился Дом сердитым взглядом в Альберта, пока тот спешивался.
   «Что? Что значит, ушла?» огрызнулся он на человека, который его особо не заботил, но последнее время ошивался в его доме.
   «Она оставляла тебе эту записку», Джеймс вручил письмо Альберту и узнал одну из мрачных усмешек своего друга. «Я нашел это в библиотеке. Мы с Домом только собирались отбыть в Наньюки».
   Альберт вскрыл письмо и пробежал его глазами, бормоча ругательства.
   «Что она пишет?» нетерпеливо спросил Дом.
   «Не твоего чертова ума дело!» взорвался Альберт, шагая в дом, громовым голосом отдавая резкие приказы разбегающейся прислуге.
 
   Чикаго, Иллинойс. Месяц спустя.
   «Миледи, пришла молодая женщина и спрашивает Терри и Вас», сказал Сюзанне Роджер, камердинер. Она занимала двоих посетителей в гостиной. Сюзанна нахмурилась, задаваясь вопросом, кто же это мог быть. Она встала и, извинившись перед дамами, направилась к двери, прихрамывая. Терри выписал для нее специальный протез, который сделал блестящий чикагский доктор. Благодаря усердным тренировкам и искусству мастера, Сюзанна могла передвигаться, с небольшой хромотой. Несомненно, это сильно облегчило заботу об их новорожденной дочери Корине ей, кормилице и Терри.
   «Кенди!» воскликнула Сюзанна, когда приблизилась к двери и увидела молодую леди, стоящую в холле. И тут же её округлившиеся глаза опустились на слегка округлившийся живот Кенди.
   «Сюзанна, я сожалею, что беспокою тебя и Терри. Но мне больше некуда идти!» воскликнула Кенди, и слезы опять побежали у неё из глаз.
   «Ах ты, бедняжка!» Сюзанна шагнула вперед и протянула руки к дрожащим рукам Кенди. «Пожалуйста, идем в библиотеку», пригласила она.
   В ответ Кенди благодарно улыбнулась. Она вытерла слезы с лица, зная, что драматизировала. Она думала, что даже месяц спустя она должна была выплакать все слезы по Альберту. Но пока она была на корабле, доктор сообщил ей о беременности на третьем-четвертом месяце. Конечно, её взволновала тем, что у неё будет собственный ребенок. Но когда она задалась вопросом, что почувствует Альберт, когда узнает о своем отцовстве, слез могло пролиться гораздо больше. Ей-Богу, даже если она хотела его ненавидеть за то, что он отвернулся от неё и предлложил другому мужчине, она все еще любила его. Любила всем сердцем, даже зная, что чувства безответны. Однако, она более чем сильно желала воспитывать их ребенка самостоятельно. Она, конечно, боролась с мыслью, нужно ли Альберту знать. И всё же она знала, что, в конец концов, должна будет сказать ему.
   Её рука инстинктивно прикрыла живот. Этот жест не укрылся от Сюзанны, понимавшей, в чем дело. Она мягко спросила:
   «Он от Альберта, не так ли?»
   Кенди кивнула, поднимая взгляд.
   «Я так люблю его, Сюзанна», снова всхлипнула она.
   «О, дорогая», сочувственно отозвалась Сюзанна, беря её холодные руки в свои. «Он знает?»
   Кенди отрицательно помотала голову, продолжая плакать.
   «Я убежала, п-потому что он не любит меня».
   «Ох, Кенди, Терри не понравится, когда он узнает…» едва пробормотала Сюзанна, как стул повернулся к столу, и показался нахмуренный Терри.
   «Нет, не понравится», сердито ответил Терри двум испуганным женщинам. «Он использовал тебя, ведь так?» задал он вопрос, а затем, не ожидая ответа, взорвался: «Ублюдок!»

   «Я душу из него вытрясу, дай только добраться до него!» орал в библиотеке Терри, двигая вверх-вниз темными бровями над пламенными глазами, перед ошеломленной Сюзанной и встревоженной Кенди.
   «Терри! Это не самый лучшй выход. Пожалуйста, потише - наши гости..!» эмоции на лице Сюзанны отражали чувства Кенди один в один.
   «К дьяволу гостей!» рявкнул он, не обращая внимания на реакцию жены, пришедшей в ужас от его лексикона. «Как он посмел обращаться с тобой подобным образом!?» продолжал бушевать он безо всякой причины. «Мы направимся прямиком к нему в поместье и потребуем, чтобы он женился на Кенди…»
   «Терри, не надо!» Кенди вцепилась ему в руку, которой он размахивал. «Пожалуйста! Чтобы был ребенок, нужны двое! Это я пришла к нему!» призналась она в отчаянии.
   «…неважно, ему лучше знать! Бог Мой, Кенди – он же твой опекун! Я потребую, чтобы он признал ребенка…» продолжал Терри со свирепым лицом, несмотря на побледневшую Кенди, которая повисла на его руке, тряся головой, как обезумевшая.
   «Пожалуйста, не надо, Терри!» мотала головой Кенди. Терри глянул на ее заплаканное лицо.
   «…если он откажется, я буду выбивать из него дурь, пока он не передумает…» продолжал он, а Кенди, в свою очередь, не переставала горестно мотать головой в ответ. Он попридержал свой пыл и сосредоточил взгляд на Кенди, «…и ты потом будешь несчастна всю оставшуюся жизнь», завершил Терри, глядя на её муки. «Ладно-ладно, эта мысль не самая блестящая», гнев Терри на Альберта поутих, хотя и не исчез. Терри сунул руки в карманы, все еще смакуя мысль о том, чтобы приложить свои кулаки к смазливой физиономии Альберта, внезапно появившейся перед его мысленным взором.
   «Вечно ты думаешь кулаками, а не мозгами, Терри», заметила Сюзанна, получив в ответ кривую усмешку. Она встала и, прихрамывая, подошла к мужу и Кенди. «Я думаю, сначала, нам нужно договориться, что ты более чем желанная гостья, Кенди, и можешь остаться у нас».
   Покрасневшие глаза Кенди расширились, и из них полились слезы благодарности.
   Терри кивнул, соглашаясь с женой.
   «На столько, на сколько тебе понадобится».
   «Следующее, что мы должны решить, - собираешься ли ты сообщить Альберту о ребёнке», Сюзанна знала, что это будет нелегким решением для Кенди, но была уверена, - Кенди понимала важность этого вопроса.
   Кенди подошла к окну, оглядев библиотеку, и невидящим взглядом уставилась на ясный зимний день. Она напряженно сцепила руки вместе, а мысли её витали в тысяче миль отсюда, близ определенного человека, которого она не могла вырвать из сердца. И не хотела, просто желая быть любимой в ответ. Итак, жизнь продолжается, отчаянно подумала она.
   «Я должна сказать ему», тихо сказала она, думая о своих неведомых родителях. Она бы никогда не лишила собственного ребенка права иметь родителей. Она не видела, но на лице Сюзанны и Терри отразилось облегчение. «Он признает ребёнка. В чувстве ответственности Альберта я никогда не сомневалась. Но я скажу ему в подходящее время», подытожила она, «когда я буду готова».
   Терри подошел к ней, внимательно глядя на её милое лицо, и заметил её беспокойство.
   «Поторопись, Кенди», сказал он спокойно и осторожно. «Будучи сам отцом, я знаю – к этому вопросу нельзя относиться легкомысленно и откладывать его в долгий ящик. Мне не верится, что он будет рад тому, что его обманывали».
   Кенди кивнула и вытерла оставшиеся слезы.

   Недели спустя. Поместье Одри Эстэйт, Мичиган
   «Знаешь, я никогда не думал, что ты можешь пасть так низко!» ворвался Арчи в библиотеку Альберта, прерывая его встречу с адвокатами.
   В ответ Альберт нахмурился.
   «Что означает эта вспышка, Арчи? Ты не видишь, что у меня важная встреча?»
   «Тебе лучше закончить свою встречу, если не хочешь, чтобы твои адвокаты узнали о твоем бесстыдном поведении!» пригрозил Арчи.
   Альберт уставился на племянника, измеряя его полуприкрытым пристальным взглядом. Наконец, он отпустил адвокатов, поворачиваясь к Арчи, который стоял, презрительно ухмыляясь.
   «Что ж, теперь я тебя внимательно слушаю. Выкладывай и уходи», съязвил Альберт. В его синих глазах сиял беспощадный яркий свет.
   Арчи глянул на дядю вблизи. У него под глазами были темные круги, черты лица, казалось, обострились от тени тёмно-золотой бороды, которая начала расти. Волосы были взъерошены, будто он запускал в них руки тысячу раз за день. Хорошо, самодовольно подумал Арчи. Так тебе и надо, ублюдок, за то, как ты обошёлся с Кенди.
   «Это касается Кенди», он знал, что завладеет вниманием дяди одним упоминанием её имени.
   Альберт весьма уверенно расправил широкие плечи, но его тело натянулось словно лук, от беспокойства.
   «Я слушаю», проронил он.
   «Она явно проживает в Чикаго у Грандчестеров», начал Арчи, наблюдая, как глаза Альберта сердито сверкнули при упоминании фамилии Терри. «Дом Фернандез, друг Брэдфорда, похоже, также следует за Кенди по пятам».
   «И – это всё?» глухо вздохнул Альберт. Он отбросил мысли о том, чтобы примчаться в Чикаго и стереть в порошок обоих мужчин, и заставил себя обратиться к здравому смыслу. Ему вспомнилось сообщение, полученное от Кенди месяц назад.
   Несколько недель назад Кенди написала Альберту, заявляя, что с ней всё замечательно, у неё новая жизнь, и не стоит за неё волноваться. Джеймс Фэрроу отменил свое предложение, заявив, что им с Кенди, очевидно, следовало прийти к своего рода соглашению прежде, чем могло возникнуть предложение. Альберт поехал за нею из Африки, но потерял какие-либо следы её пребывания после того, как причалил к берегам Нью-Йорка. Все его поиски оказались бесплодны. Его едва не постигло разочарование. Он, разумеется, знал, насколько измучена она была, и позволил ей побыть одной, не понимая ответной режущей боли в сердце, и нарочно не обращая внимания, когда его мысли возвращались к ней. Однако, он не мог дни напролет не вопрошать себя, как она и с кем, пока сам он всецело отдавался работе. По ночам его терзал образ её знойной красоты и мысли о том, как они были вместе. Сколько раз он прочёл её строки, написаные изящным почерком? Он потерял счет, а письмо обтрепалось по краям от постоянного вынимания.
   Его мысли вернулись к Арчи, и он с надменным скучающим видом облокотился на стол, закинув ноги, облачённые в сшитые на заказ брюки, одну на другую, несмотря на то, что от звука её имени его сердце забилось быстрее.
   «Нет, не всё», мрачно возразил Арчи, предвкушая заключительный кульминационный момент, когда всё невозмутимое самообладание дяди разобьётся вдребезги. «Кенди ждёт ребёнка – твоего ребёнка».
   «Что?» и зародился взрыв.
   Арчи стоял перед дядей, торжествующе усмехаясь его реакции. В следующую секунду он оказался прижатым к стене, не зная, ударит ли его Альберт, или нет. Вместо этого он, ошеломленный, вытаращился на большую вмятину рядом с собой в стене. И ему стало определенно страшно, потому что он никогда не видел Альберта в приступе такого гнева, как сейчас.
   «Тебе лучше разъяснить то, что ты сейчас сказал, или у тебя в голове будет то, что сейчас рядом с тобой в стене», ярость, пылающая в его зрачках, буравила племянника насквозь.
   Арчи с трудом сглотнул, ведь его воротник был зажат в кулаках Альберта.
   «Она ждёт от тебя ребёнка! Терри молчал, но его глаза говорили другое. Даже его жена была холодна с Анни и мной».
   Альберт выпустил Арчи, который с облегчением осел на полу, потирая воспалившуюся шею.
   «Оставь меня… Я собираюсь встретиться с Кенди».
   Он повернулся и покинул библиотеку, хлопнув дверью.

   Чикаго, Иллинойс.
   «Вы слышали?» прощебетала молодая женщина элегантной леди с иссиня-черными волосами и безупречным сливочным цветом лица. Ледяные синие глаза подходили к её манерам, а пухлые красные губы слегка сузились от неудовольствия.
   Недавняя вдова, Леди Кэтрин Шэрон Дю При из поместья Дю При наклонилась к подруге, хотя в её поздние тридцать на красивом лице не отразилось ни унции её истинных чувств. Леди Кэтрин господствовала не только среди присутствующих в опере, но и массой любовников в своих покоях, несмотря на то, что недавно была замужем.
   Ей чрезвычайно надоела её теперешняя компания, хотя она никогда бы не позволила себе показать подобные чувства. Таково было ее место в титулованном обществе, что влияло на женщин её положения. Её не впечатляла чикагская опера и балет, она согласилась пойти в оперу лишь из-за убеждений подруги, потому что там будет Терри Грандчестер, легендарный актёр, в сопровождении супруги и их гостьи, Кендис Уайт.
   «Кажется, недавно прибыл Маркиз Одри Шотландский. Говорят, что он большой повеса и чертовски красив», прикрывшись веером, продолжала шептать подруга внезапно умолкнувшей Кэтрин.
   «Здесь?» вдохнула изумлённая Кэтрин, стараясь не показать виду никому из важных посетителей оперы.
   «Да», кивнула подруга, наслаждаясь причастностью к местным сплетням. «Он разыскивает свою своенравную подопечную. Говорят, она безупречно красива и любезна, и известна под именем Кендис Уайт», она указала веером на большую ложу на противоположной стороне. «И она беременна! Никому точно неизвестно, чей это ребёнок, поскольку Кендис незамужем!» женщина хихикнула, смакуя пикантные детали скандала, который окружал Кендис Уайт. «Конечно, Грандчестеры молчат как рыбы относительно этого, и публично взяли Кендис под своё крыло. А кто может возразить, когда Терренс - следующий Герцог по линии своего отца».
   «Таким образом, могу предположить, что личность её любовника - горячая тема среди чикагской элиты», глубокомысленно добавила Кэтрин, и кивок подруги полностью подтверждал её слова. Кэтрин сразу поняла, о какой именно женщине говорит её подруга. Она узнала Терри и его очаровательную жену, Сюзанну. Другая женщина была ей незнакома. Даже на расстоянии ей стало ясно, почему слухи описывали её как привлекательную и элегантную. На секунду она задалась вопросом, действительно ли Альберт разыскивал её как свою подопечную, или хотел забрать Кендис к себе как свою собственность. Это Кэтрин намеревалась разузнать.
   «Та женщина смотрит на тебя, Кенди», хихикнула Сюзанна Кенди на ухо.
   Удивившаяся Кенди беспечно оглядела оперный зал.
   «Которая? Впрочем, здесь много женщин и мужчин, которые глазеют на нашу ложу», шепнула в ответ Кенди. Она держала голову прямо, только слегка наклонилась, чтобы убрать невидимую нитку на чёрном бархатном платье.
   «Потише вы, двое. Я пытаюсь расслышать, что они говорят», вмешался Терри в их перешёптывание. Он был неотразим черном вечернем костюме последней моды. Приглаженные длинные шоколадно-коричневые локоны придавали ему аристократичный и демонический вид, вызывающий уважение. Несколько раз он ловил тёплый оценивающий взгляд Сюзанны, когда она думала, что никто на них не смотрит. Он подмигнул её милому предательскому румянцу, намекая на баловство, припасённое им для них двоих в своё время.
   Кенди неподобающе фыркнула и хихикнула, поскольку Сюзанна засмеялась почти вслух, и её румянец порозовел.
   «Если твой храп означает, что ты что-то слышишь, не хотела бы я быть на месте тех, кто пытается тебя развлечь».
   Терри молча усмехнулся, на самом деле имея изящество покраснеть от её слов.
   «Но правда, которая из женщин?» допытывалась Кенди. Она продолжала озираться, прячась за веером.
   «Уровнем ниже, напротив», шепнула Сюзанна. «Она не сводит с тебя глаз со второго вступительного акта».
   «О…» ахнула Кенди, выхватывая взглядом женщину с волосами цвета воронова крыла, «она исключительно красива, кто бы она ни была», призналась она, и их взгляды встретились. Кенди отвела глаза от пронизывающего взгляда женщины, и предпочла рассматривать изящные ложи, зарезервированные для титулованных особ. Не все ложи, впрочем, были заполнены, поскольку аристократов в Чикаго было немного.
   Пара знакомых строгих синих глаз, буравившая её, заставила встряхнуть её чувства и забыть, где она. От потрясения её дыхание сбилось, а сердце застучало в груди так, что она подумала, что упадет в обморок, если бы не сидела на стуле. Она замигала, не веря глазам своим. Альберт сидел почти напротив их ложи, в высшей степени элегантный и невозможно красивый в смокинге, который придавал ему утончённый властный вид. Он сидел там, бесстрастно наблюдая за ней, Сюзанной и Терри. Она не заметила его раньше, когда рассматривала ложи при открытии оперы. Он, должно быть, проник во время второго акта. Она задрожала, почти ощущая горящую ярость в его глазах, направленных на неё.
   «Кенди, что с тобой?» забеспокоился Терри после того, как опера закончилась, и они пробирались сквозь толпу. «Ты не проронила ни слова до конца оперы», заметил он.
   «Нет-нет, ничего», ответила она, хоть и перестав дрожать, но зная, что встреча неизбежна. Она не хотела говорить Терри и Сюзанне, что Альберт в опере, потому что опасалась последствий этой ужасной встречи.
   «Что-то с малышом?» встревожилась Сюзанна и пытливо взглянула на мужа.
   «О, нет, с ним всё хорошо…» но было поздно, Кенди умолкла, потому что появились Альберт и леди, которую они с Сюзанной обсуждали ранее. Большая часть толпы схлынула за исключением нескольких групп, которые стояли и беседовали меж собой. Она инстинктивно остановилась и воззрилась на него, и её тело, снова пробрала дрожь. Разумеется, как она могла надеяться скрыть от него беременность, когда ему, похоже, уже известно о её положении?
   На сей раз, его синие зрачки были прикрыты. Его выражение не противоречило ярости, свидетелем которой она была ранее. Она не могла не охватить взглядом длину его внушительного телосложения, все еще очарованная его видом.
   К этому времени, Терри и Сюзанна тоже заметили Альберта с женщиной и напряглись. Рука Терри заботливо дотронулась до плеча Кенди. Жест, который не остался незамеченным, потому что глаза Альберта сузились на молодом человеке.
   «Что ж, я вижу, что у тебя всё замечательно, как ты и говорила в своём письме», вслух убедился Альберт, позабыв о Кэтрин. Он заметил некоторую натянутость Терри, задаваясь вопросом, было ли ему известно о письме Кенди.
   Внезапно Кенди вспомнила, что, вероятно, должна ответить ему. У неё появилась абсурдная мысль, что нужно опасаться холода, светящегося в его глазах. Вместо этого она кивнула.
   «Думаешь, мы могли бы поговорить?» спросил Альберт с осторожностью, бесцветным голосом. Он знал, что было невежливо не представить Кэтрин Кенди и её друзьям, но единственное, о чём он мог думать в тот самый момент, это то, что хочет задушить Кенди за её очевидный обман. Неважно, что он был сражён тем, что она еще больше похорошела, чем он мог подумать о женщине, носящей ребёнка. Его ребёнка, черт побери!
   Кенди тихо кивнула и подняла руку, останавливая возражения Терри и Сюзанны. Из уважения к ее пожеланиям, они смягчились. Терри и Альберт молча смерили друг друга пронизывающими взглядами.
   «Ты хоть собиралась сообщить мне о моем собственном ребёнке?» впился в неё Альберт, как только они остались наедине.
   «Да, Альберт, собиралась!» огрызнулась Кенди, напрягшись от его саркастического тона.
   «Интересно, когда – после его рождения? Или, может, через пару лет?» съязвил он, почти рассерженный ее сопротивлением. Он сжал кулаки в карманах, поскольку ярость продолжала кипеть в его жилах. За последние дни после приезда в Чикаго его нервы истончились от постоянного беспокойства о положении Кенди. Имела ли она хоть какое-то понятие, через какой ад он прошёл по её милости?
   «Конечно, нет!» бросила она, и её глаза вдруг заискрились слезами, на что Альберт выругался. От волнения он провёл рукой по волосам, отведя взгляд от её лица, на котором было написана мука.
   «Кенди, ты хоть имеешь понятие, через что я прошёл за прошедшие несколько недель? Волнуешься о твоей безопасности, а потом узнаёшь, что ты ждёшь моего ребёнка», признавался он, наконец, ей в расширившиеся увлажнившиеся глаза. Он смотрел в них, пытаясь найти столь нужные ответы. Вместо этого он нашел сомнения и расстройство.
   Кенди не двигалась, спрашивая себя о неожиданно открытом выражении на его лице. Ее пытливый взгляд изучил его и обнаружил полунасмешливую улыбку. Ей снова захотелось узнать, о чём он думал. Наконец, она высказала вслух ту мысль, которая изводила её день и ночь, с тех пор, как она согласилась сообщить ему о беременности.
   «Ты собираешься забрать моего ребёнка?» хрипло прошептала она с болью в горле.
   Он отрицательно тряхнул головой, и у него на губах появился намек на усталую улыбку.
   «Нет – но ты не должна злоупотреблять добротой Грандчестеров. Я за тебя отвечаю», начал он, наблюдая за её напряжёнными плечами и игрой гордости и расстройства на её чертах.
   «Я уже не ребёнок, Альберт…» рассерженно начала она, но он обрезал.
   «Я знаю», хрипло сказал он женщине, гордо стоящей перед ним, и его дерзкий синий взгляд читал правду в её словах, скользя по её изящной фигуре. Бог Мой, думал он, это я виноват в том, что из живой девочки она превратилась в эту соблазнительную женщину. Он не мог избавиться от чувства недовольства тем, как он прежде с ней обращался, и при этом он не чувствовал, что достоен её руки. Но достоен или нет, это не не имело значения для ребёнка, который рос не по дням а по часам.
   Его слова вызвали кульбиты в животе Кенди, и она спросила себя, не угасло ли его желание к ней, несмотря на её округлившуюся фигуру.
   «Мой ребенок не родится вне брака, Кенди. Я раздобуду свидетельство о браке к завтрашнему дню. Ты по-прежнему будешь носить фамилию Одри, но теперь в замужестве», объявил он, на что она раскрыла рот. «Мы поженимся, Кенди – даже если мне придётся тащить тебя за собой», сказал он твёрдым и повелительным голосом. И она удивила его сияющей улыбкой, соперничающей с полной луной и звёздами, что заставило его затаить дыхание и поразиться её преображению. Его сердце сходило с ума от её сражающей наповал задумчивой улыбки.
   «Тебе не придётся тащить меня – я приду», кивнула она и несмело потянулась, чтобы коснуться его руки. А что, если этим предложением он не объяснялся в любви, подумалось ей с мимолетным разочарованием. Она знала, что, как только они поженятся, она может требовать его внимания, и она была тверда в своём решении добиться его любви. Она, наконец, осознала власть своего тела, чтобы соблазнить Альберта, и собиралась использовать это против него. Она сплетёт для него запутанную любовную сеть, и как только выткет, то поймает его так крепко, что ему не сбежать. Взирая на его надменный и внушительный облик, она знала, что он стоил каждого грамма её усилий, ведь она так тосковала по его любви.
   Она оглянулась на своих друзей, спокойно беседующих меж собой. Леди, которая пришла с Альбертом, все еще наблюдала за ней с таким напряжением, что Кенди задалась вопросом, каковы их отношения с Альбертом. Она ответила взглядом женщине, и на её лице ясно читался приговор: берегись – он мой!
   «Ты вернёшься со мной сегодня вечером, Кенди», спокойно распорядился Альберт, и Кенди оглянулась на него, удивляясь его самоуверенности.
   «Но у меня с собой нет никакой одежды!» тихо возразила она, пока они возвращались к Терри, Сюзанне и леди.
   «Утром это поправимо», он вежливо кивнул Терри и Сюзанне, которые ответили хмурым видом. Ему было ясно, что у них назревали вопросы, и надеялся быстро на эти вопросы ответить. «Кенди, позволь представить тебе Леди Кэтрин Дю При. Она приехала с Восточного побережья навестить близких родственников и совершить турне».
   Удивленная Кенди внимательно взглянула в холодные глаза Кэтрин. Так вот кто причинил ему боль, тайком подумала она и вызывающе вздёрнула подбородок.
   «Рада познакомиться, Леди Кэтрин», услышала Кенди собственные слова.
   Леди Кэтрин кивнула, и её глаза сузились на очаровательной подопечной.
   «Я тоже», сухо добавила она. «Альберт, случайно, не говорил Вам, что мы давно знакомы?» медленно улыбнулась она и прикоснулась к его руке.
   «Да, Кэтрин давний друг семьи», Альберт сделал ударение на слове 'давний'. Так всё испортить, подумал он, и его взгляд ожесточился, скрывая его мысли. Он заметил, в какой цвет окрасились щёки Кенди, и едва не выругался в раздражении. На секунду он задался вопросом, известно ли ей о его истории с Кэтрин.
   «Нет, Альберт не говорил. Но Фэрроу и Фернандез как-то упоминали Ваше имя в связи с Альбертом», добавила Кенди и перевела взгляд на Альберта. Боль, ясно очертившаяся в ее позе, ответила на мысленный вопрос Альберта о его истории с Кэтрин.
   «Терри, Сюзанна, пожалуйста, примите мою глубочайшую благодарность за то, что приютили Кенди, пока я был за границей, но она вернётся со мной сегодня вечером», сказал он меж протестов и протянул руку Терри. Тот, в свою очередь, глянул на неё, как на нечто омерзительное.
   «Ты не разъяснил свои намерения, Альберт», с холодной злостью заявил Терри.
   «Если ты имеешь в виду ребёнка Кенди, тогда можешь быть уверен – Кенди согласилась выйти за меня завтра утром. Я не уклоняюсь от обязанностей ни отца, ни главы семьи Одри», без обиняков заявил он, не убирая руки.
   «Это правда?» вздохнул Терри и оглянулся на Кенди, кивнувшую в ответ.
   «Это решилось сейчас», подтвердила Кенди, и на лицах Терри и Сюзанны расцвело понимание. Сюзанна мягко улыбнулась Кенди, полностью понимая, чего хотела Кенди, и что она припасла для наречённого. Альберт и Терри обменялись рукопожатием.
   Альберт невозмутимо стоял рядом с Кенди, не совсем постигая негласное соглашение между его подопечной и Грандчестерами. Но он намеревался разузнать, рано или поздно, по своей природе.
   Кэтрин оказалась вне беседы. Она разочарованно вздохнула, ибо Альберт действительно её забыл. И тем более жаль, так как от вида повзрослевшего, возмужавшего Альберта просто перехватывало дыхание, как правдиво доносили слухи. Она подумывала о том, чтобы сделать его своим любовником, но казалось, что он не проявлял ни малейшего интереса к её прелестям. Для его глаз явно существовала лишь его молодая подопечная.
   «Что ж, кажется, разговор становится личным, чтобы им злоупотреблял знакомый. Я вынуждена откланятся, поскольку моя подруга все еще ждет меня снаружи».

   Поездка в престижную гостиницу, в которой остановился Альберт, прошла в молчании. Иногда Кенди ловила на себе взгляд Альберта, но в грохоте экипажа не могла его прочесть. Ей было не под силу понять или угадать, что у него на уме. В гостинице он показал её комнату. По соседству с его, разумеется, и затем оставил её. Он заявил, что первое, что они сделают утром, это посетят Первую Католическую церковь и поженятся после того, как он получит официальное разрешение на брак. После церкви они вернутся на виллу в Мичигане, где ему хотелось, чтобы Кенди родила ребенка. Кенди вздохнула, так или иначе чувствуя некоторое облегчение от того, что теперь знала, что её ребенок – их ребёнок, поправила она себя - будет расти в обстановке, непохожей на ту, где росла она.
   Усталая и обессиленная после долгого вечера, она быстро разделась. В кровати, её руки мягко дотронулись до живота и ощутили пинок в боку, потому что ребёнку не нравилось текущее положение. Она устало улыбнулась, перевернулась на правый бок, и ребёнок перестал толкаться. Ей вдруг захотелось, чтобы Альберт тоже это увидел. Может, завтра, сонно подытожила она и погрузилась в глубокий крепкий сон.
   На следующее утро громкий непрерывный стук в дверь разбудил Кенди, в то время как солнце едва показалось из-за горизонта. Она схватила халат, завязала его на выступающем животе и, сонно зевнув, пошагала к двери. Когда она открыла, Альберт стоял по ту сторону с мрачным видом. Она видела, как его взгляд вмиг изучил её одеяние. Волна удивительной теплоты пронеслась по её венам, поскольку его глаза опустились туда, где было приоткрыто, несмотря на наличие утягивающего материала.
   Ей было невдомёк, как открывались округлые изгибы её груди рядом с тонкой тканью халата, как соблазнительно полны, как затвердели соски от прохлады в комнате. Даже ее растрёпанные золотые локоны создавали чарующий ореол вокруг её прекрасного лица, и её полные губы, приоткрывшиеся от удивления, были дразняще мягки. Альберт ощутил, как его ответ на её неумышленно соблазнительный вид ревущей волной обрушился на него. Он сжал кулаки и, в трудом вернув самообладание, ослабил их.
   Наконец, он оперся о дверной проём с абсолютно дерзкой беззаботностью, от которой сердце Кенди застучало часто-часто. Её ноздри вспыхнули, с жадностью вдыхая его новый одеколон и мужской запах.
   «Нам нужно быть в церкви через полчаса», произнёс Альберт, не совсем понимая смысл слов, но его заботило лишь то, что она стояла перед ним. Женщина, которая преследовала его в ночных мечтах, и в течение прошедших дней он страстно желал, чтобы она была рядом. Он позволил взгляду дерзко колебаться между вырезом её одежды и великолепными зелёными глазами. Он потянулся и отодвинул отворот её халата поверх её поднявшейся груди. Он заметил прилив румянца, который расцвел у неё на щеках, и вновь упустил контроль. Она была так пленительно, чертовски, красива, подумал он, уставившись на неё.
   Рука Кенди накрыла его руку, силясь утихомирить сердечную гонку, которую он всегда умудрялся вызывать в ней. Так или иначе, его в его руку легла её мягкая грудь, и Кенди тихо вздохнула от удовольствия прикосновений его рук к её телу. Как долго этого не было, спросил её удивлённый разум? Слишком долго, снова подумала она, а в это время его рука скользила от груди по спине к низу талии. Напряжённость его синего взгляда уступила вспыхнувшему огненному жару, и она позволила себе упасть в его крепкие объятия…

   Рука Кенди накрыла его руку, силясь утихомирить сердечную гонку, которую он всегда умудрялся вызывать в ней. Так или иначе, его в его руку легла её мягкая грудь, и Кенди тихо вздохнула от удовольствия прикосновений его рук к её телу. Как долго этого не было, спросил её удивлённый разум? Слишком долго, снова подумала она, а в это время его рука скользила от груди по спине к низу талии. Напряжённость его синего взгляда уступила вспыхнувшему огненному жару, и она позволила себе упасть в его крепкие объятия…
   Она едва не задохнулась, когда Альберт другой рукой так же коснулся её лица.
   Его ищущий взгляд восторгался её кожей, мягкой, словно крем. От одного его взгляда на её щеках расцветал румянец. Её мягкие полные полураскрытые губы молили о поцелуях. И, наконец, его глаза остановились на удивительных изумрудных жемчужинах, которые отвечали ему чувственным блеском.
   Они взирали друг на друга долю секунды. Кенди спросила себя, о чём он думал, пока в его глазах продолжали тлеть сверкающие синие угольки неистовых огней. Затем, будто отыскав какой-то знак в её взгляде, его рот склонился над её губами так жадно, будто он жаждал испить сладкий нектар, которым она была наполнена. Её язык встретился с его языком, чтобы переплестись в стремительном танце разрастающегося желания. Её руки притянули его ближе, чуть ли не яростно, ведь она так соскучилась по его объятиям, и нуждалась в них.
   Они целовались глубоко, нетерпеливо. Когда его рука собственническим жестом пробежала по её плечам, она неторопливо оттолкнула его. Она едва сдержалась, когда встретилась с разгорячённым взглядом из-под нахмуренных бровей.
   «Нам, кажется, пора к священнику», ей с трудом удалось произнести это без дрожи в голосе, а её зелёный взгляд метался от его лица к плечу. Однако, ноги у неё дрожали, а сердце в груди бешено стучало. Её переполняло счастье от уверенности, что она всё ещё желанна Альберту.
   Альберт кашлянул, нахмуренно глядя на её пылающее лицо.
   «Верно… ты совершенно права. Я буду ждать тебя внизу через пятнадцать минут, так что лучше поторопись», грозно скомандовал он.
   Кенди кивнула, отошла от арки и медленно закрыла за ним дверь.

   Церемония была короче, чем ожидала Кенди. Она стояла рядом с бесстрастным Альбертом в кремовом шёлковом платье с замысловатыми вставками из амстердамского кружева по краям, а священник монотонно бубнил брачные обеты. Она едва помнила, как выглядело убранство церкви, и не ощутила на губах бесстрастного поцелуя Альберта после того, как священник объявил их мужем и женой.
   Она помнила, что стояла столбом, когда Альберт надел ей кольцо с крупным огранённым алмазом, и её пальчик окаймила широкая золотая полоса. Кольцо было антикварным и, очевидно, передавалось из поколения в поколение. Несмотря на изрядно потёршееся золото, кольцо изумительно блестело. И хотя поцелуй, который Альберт запечатлел на её губах, казался немного холодным, в его глазах было тепло, и он держал её руку с кольцом на пальце.
   «Не очень похоже на пышное венчание, не так ли?» тихо шепнул он, когда они смотрели друг на друга в прохладной церкви. Священник стоял перед ними, терпеливо ожидая, когда они обменяются кольцами.
   Она мягко улыбнулась в ответ его торжественному выражению. Другой рукой она медленно погладила его жёсткие черты, запоминая его лицо на целую вечность. «Неважно, Альберт. Важно только то, что в наших сердцах», открылась она ему. Не изумление ли мелькнуло в зрачках его чудных синих глаз, подумала она? Её сердце было осторожно до той минуты, когда, наконец, пришла его очередь.
   «И что, скажи на милость, это значит?» тихо усмехнулся Альберт. Ласковое прикосновение её руки к его лицу вызвало очень странное чувство, что она пытается что-то ему сказать. В какой-то миг единственное, что ему хотелось, это прижать её к себе, обнять так, как никого раньше, и сделать её счастливой до конца их дней. Могло ли это быть правдой – подумал он – взять её за руку и сделать ошеломляющее открытие, что он влюблён в неё? Но готов ли он принять мысль о любви к неё? В прошлом было столько барьеров и боли, и он обнаружил, что сражается с собственной гордостью и разрушает стены между ними. Он отбросил запретные мысли в самый далёкий уголок разума, продолжая удивляться себе.
   «Чудесные мечты могут сбыться по-разному», туманно ответила она и повернулась к священнику, которому была слышна их откровенная беседа.
   Альберт моргнул в недоумении от её ответа и вновь задался вопросом, к чему она клонит.
   Они прибыли в Лейквудские Виллы в Мичигане спустя несколько дней после почти безостановочного путешествия. Кенди удивилась, когда увидела миссис Дженкинс и свою горничную Даниэль уже на месте. Альберт заявил, что хотел, чтобы миссис Дженкинс помогала Кенди с приближающимися родами. Даниэль приехала на несколько недель раньше после того, как Альберт узнал, что Кенди носит ребёнка. Альберт упомянул, что Грандчестеры уже отправили её гардероб на виллу.
   Было, по меньшей мере, неприятно, особенно для Альберта, что Кенди настаивала на отдельной спальне. Совершенно изумлённый Альберт терялся в догадках, что же она задумала. Его нисколько не взволновало это замечание, поскольку он предполагал, что спальня у них будет общей, как полагается мужу и жене. Разумеется, он не распространялся на эту тему... лишь предположил, что это будет правильнее, если учесть то, что произошло между ними.
   «Возможно, по мужскому разумению и справедливо полагать, что у тебя будут привилегии в спальне», заявила Кенди, помогая Даниэле распаковывать чемоданы. Альберт стоял рядом чуть ли не с разинутым ртом, не веря ушам своим, и она едва сдерживалась, чтобы не засмеяться над гримасой недоверия на его лице. Бедняга! Её план уже начинал дйствовать.
   «Даниэль, не возражаете, если я поговорю со своей женой? Наедине» тихо приказал Альберт, и в его пронизывающем взгляде начинала закипать ярость.
   Даниель взглянула из-под вороха платьев, которые были разбросаны на кровати Кенди, и выдавила улыбку, а её уши горели от их беседы.
   «Конечно! Пожалуйста, миледи, позовите меня, когда я понадоблюсь» откланялась она, стреляя глазами на хозяина и хозяйку.
   Как только Даниэль ушла, Альберт повернулся к Кенди, пытаясь понять, в какую сторону повернулись колесики в её маленькой головке.
   «Кенди, я понимаю, что некоторым мужчинам невыносима мысль о том, что фигура их жены округлилась», начал он осторожно, «но если ты думаешь, что я перестал желать тебя из-за твоей беременности – ты очень ошибаешься», признался он, видя, как её зелёные глаза расширились от удивления.
   Кенди почувствовала, как её руки покрылись гусиной кожей, и её мгновенно охватило тепло от слов Альберта, что он продолжает желать её. Она овладела собой и решительно прошлась мимо него с прелестной улыбкой.
   «Но у нас есть, что обсудить до того, как всё опять зайдёт в эту сторону, Альберт», сказала она, вешая платье в гардероб.
   «Вы запрещаете входить мне в Ваши покои, мадам?» прямо уточнил Альберт, которому не нравилось, к чему шёл разговор. К тому, чего ему хотелось избежать, пока он не разобрался в своих чувствах к молодой жене.
   «Не совсем. Но ты уклоняешься от темы, Альберт», закончив с платьями, Кенди вызывающе уткнула руки на округлившиеся бедра.
   «Не совсем?» повторил Альберт и свирепо воззрился на Кенди, не обратив ни малейшего внимания на её последние слова. «И что это может значить?» впрочем, ему не совсем было понятно, о чём они говорят. Потом в его мозг закралась мерзкая мысль, и его глаза потемнели. «Может, ты желаешь предоставить своё ложе любовникам?» вопросил он, не смотря на то, что у неё перехватило дыхание от возмущения.
   «Да как ты смеешь подумать о таком…» вымолвила она, и на её лице отразился мучительный гнев, а губы задрожали от боли. Как ему могло такое прийти в голову, мысленно кричал её рассудок. Она любила его! Почему он должен думать, что она может обратить внимание на кого-то помимо него?! Но он упорствовал в том, что для неё не имело никакого смысла. Его слова лишь нанесли рану её сердцу и человеку, который с властным видом стоял перед ней, вынуждая её защищаться.
   «Я знаю, что Дом Фернандез следует за тобой по пятам, Кенди», сообщил он, в ответ на её молчание. «Ты хочешь, чтобы он был своим любовником?» вдруг потребовал он ответа. Его глаза опасно сузились; он понимал, что ведёт себя неразумно, однако не мог остановиться. Даже когда её большие зелёные глаза молили перестать, а на лице отражалась боль от его слов, он продолжал. Ревность овладела им так, что ему было не под силу справиться с приливами собственничества, которые вырывались из него, несмотря на то, что потом он пожалеет о своих словах. «Если Вы предпочтёте заводить любовников после рождения ребёнка, я лишь попрошу, чтобы Вы были осторожны, мадам. С моей стороны, разумеется, будет то же самое».
   Эти слова ножом резанули сердце Кенди, и её глаза наполнились слезами. Он заведёт любовниц, помимо неё, вот и всё, что звенело у неё в ушах! Она отрицательно замотала головой и, обретя, наконец, дар речи, сорвалась на крик:
   «Этого не будет!» ярость сверкнула огнём, и она не стала мешать её разгораться, наоборот, открылась хлынувшему гневу. Он осмелился заводить любовниц у неё под носом! Это лучше, чем плакать и заламывать руки перед ним, словно беззащитный ребёнок, который просит о любви.
   Альберт, всё ещё взвинченный, прищурился. Кровавая дымка, затуманившая его рассудок, понемногу рассеивалась, но оставила неприятный осадок в душе.
   «Не будет чего?» проорал он в ответ.
   Кенди вступила в бой: её палец упёрся ему в грудь, а под золотыми бровями неистово сверкали зелёные глаза.
   «Не будет любовниц у меня под носом, муженёк! И Дом Фернандез тут ни при чём!»
   Разъярёный именем Дома, Альберт схватил ее тонкую руку, не обращая внимания на её испуг, и резко притянул Кенди к себе. Его синие глаза искоса метали молнии, а губы от гнева стали совсем тонкими. Другой рукой он поймал её спутанную шевелюру, заставляя девушку повернуться к нему лицом.
   «Он прикасался к тебе, Кенди?» потребовал он объяснения, на что она ответила немым отказом. По какой-то необьяснимой, безрассудной причине, он не хотел ей верить – даже при том, что правда ясно читалась в её глазах. А его взгляд опустился к её открытой изогнутой шее.
   Кенди почувствовала, что желание настигает её гнев, и что мужчина, который стоял перед нею и не выпускал, испытывает такой же дикий порыв. Она не сопротивлялась его объятиям, да и как она могла отказать ему в чём-то, когда её трепетное сердечко было в его стальных руках. Даже когда он возвышался над ней, источая гнев на другого мужчину, который был не более чем досадным пустяком, когда заходил с визитами в особняк Грандчестеров, добиваясь её руки.
   «Нет, не так… как сейчас, никогда», прошептала она и прикрыла глаза. Рукой она потянулась к отвороту его пиджака, невзирая на изумление Альберта.
   «Ты выбрала самый раздражающий способ заставить меня потерять контроль, Кенди», хрипло ответил Альберт, чьи губы колебались в паре дюймов от её губ.
   «И ты тоже, Альберт», ласково произнесла Кенди его имя. Она облизнула пересохшие губы, и это не укрылось от его пристального взгляда. Она вздрогнула от предвкушения страсти, вспыхнувшего внутри.
   Потом он поцеловал её, почти грубо, иссушая её рот натиском своего желания. Она встретила его собственными горящими угольками такой же страсти, вторя ему. В одно мгновение он увлёк её на кровать и лёг сверху осторожно, чтобы не повредить ребёнку.
   Кенди застонала, когда почувствовала, как его рука бродит по её изгибам, исследуя и пробуждая её открытую плоть. И она также не переставала водить руками по линиям его спины. С которой сразу начала стаскивать пиджак. Окончив разоблачение, она откинулась головой ему на руку, а полной грудью вверх, будто упрашивая его не отказываться от такого пира. Он не отказался и отодвинул тонкую ткань её платья, чтобы обнажить сливочные холмики на собственное обозрение. Но двигались они торопливо, даже неистово - настолько желали они быть ближе друг к другу.
   Когда пылкий кончик дразнящего языка Альберта омыл её выступившие соски, она вздохнула от блаженного вожделения, ведь разве не жаждала она ощутить, как он прижимает её своим весом и прикасается к ней, как к правильно настроенному инструменту. И когда он снова вошёл в её тёплые ножны, все её мысли растворились в волне великолепных ощущений, которая перекатывалась в ней.
   Он взирал на Кенди полузакрытыми глазами, упиваясь невинной искренностью её радости. Когда она снова воскликнула, он схватил её бёдра и крепко держал, пока её тело сотрясалось от каждого прилива оргазма. Ей удалось повести его за собою. Он зарылся пальцами в изгибы её бёдер и сжал их так, будто она была его единственным якорем в штормящем море чувственного блаженства.
   И когда для Альберта всё, наконец, окончилось, он осознал линии и контуры своего тела на матраце, солнечные пылинки, которые проникали сквозь открытые занавески. Он опустил Кенди к себе и потянулся, чтобы пригладить небрежно задранные юбки поверх её запотевших ног.
   Обнимая это растянувшееся роскошное тело, округлившееся от беременности, ощущая её нефритовый взгляд на себе, золотые завитки её волос, которые щекотали ему нос, он вдруг понял, что для счастья ему не хватало чего-то главного. Он держал это что-то в своих руках, но он не мог схватить, не знал, как делают это своим. Оно воплотилось в необычном бурном откровенном духе Кенди, и он не знал, как этим завладеть.
   Кенди почувствовала, какрезко вытянулся Альберт. Её охватило ликование. Её дремлющий разум был наполнен насыщением, а затем она вспомнила, о чём они спорили. Перевернувшись на локтях, она наблюдала, как он молча расправляет одежду, заправляет рубашку в брюки и тянется за пиджаком.
   Его взгляд был опрометчив, неуверен, как будто он вот-вот скажет что-то важное, но потом осознал свои намерения и передумал.
   Он оглянулся через широкое плечо и повернулся к двери, оставляя Кенди размышлять над ситуацией и упрямой стратегией, как добиться его любви. Несмотря на их недавнюю связь, ей ещё предстояло многое сделать по плану. И, конечно, держать его подальше от своей постели было бы не совсем правильно, учитывая, как отвечает её тело. Мысль, которая пришла к ней в голову, заставила её улыбнуться своему новому улучшенному плану.

   Последующие несколько недель оказались для Кенди и Альберта слегка натянутыми. Но поскольку Кенди освоилась со своей новой жизнью на вилле, напряжение между ними двумя сменилось каким-то негласным перемирием. Альберт все дни был занят на утомительных встречах и коротких поездках, которые время от времени вынуждали его покидать виллу. Кенди проводила большую часть времени, читая, или прогуливаясь на рынок с миссис Дженкинс и экономкой и кухаркой, Мэрили Энн, и горничной Даниэль.
   Пока Альберт отсутствовал в течение дня, она дожидалась его поздними вечерами. Рядом с ее стулом горела свеча, и крошечный свет фитиля был словно маяк в прохладной тёмной ночи. Когда он первым вечером вернулся домой поздно, Кенди слегка дремала в комнате, в ожидании его возвращения, что несказано удивило и порадовало его. Книга, которую она читала, лежала у неё на груди, забытая. Сердце Альберта наполнилось неким спокойствием, и пока удивление постепенно затихало, появлялось желание защитить спящую женщину. Он мягко поднял её и понёс в спальню, не отрывая взгляда от её прекрасного лица, объятого сном. Поцеловав её в макушку среди спутанных волос, он опустил её на кровать, и Кенди во сне пошевелилась среди подушек. Он с трудом поборол соблазн присоединиться к ней и отступил, сознавая, что им нужно больше времени, чтобы обговорить их отношения, прежде чем он позволит себе роскошь её объятий.
   Он начал предвкушать время, когда застанет её в ожидании его возвращения после его долгих деловых будней. Он частенько замечал, как горит свеча в окне его комнаты, и находил на её сонном лице облегчение и что-то ещё, непонятное, когда заходил в залу, где стояла она, ожидая его. И он прилагал все силы и рассудок, чтобы не сжать её в своих объятиях так, будто близится конец мира. Может, это любовь, снова и снова спрашивал он себя?
   Что касается Кенди, она с нетерпением ждала времени, когда они с Альбертом молча сидели за книгами у камина в маленькой библиотеке. Комната была особенно уютной благодаря огромным мягким стульям у большого очага. Для тех, кому хотелось сидеть совсем непринуждённо, были раскиданы на полу пушистые мягкие коврики и большие подушки. Поскольку Кенди, которая сидела на удобном стуле, была уже на восьмом месяце беременности, ребёнок решил активно заявить о себе отцу и матери. Так что Кенди было почти невозможно спокойно читать книгу, располагавшуюся на её большом животе, потому что ребёнок толкался, и книга ощутимо шевелилась под её пальцами.
   «Ой!» с нежностью пробормотала Кенди. Она отложила книгу на настольную лампу и дотронулась рукой до живота, где заметная небольшая выпуклость медленно перемещалась вниз и затем исчезла.
   Челюсть Альберта отвисла, когда он наблюдал это, сидя за столом красного дерева, загроможденым бумагами и папками. Он как раз отвечал на одно из кучи деловых писем, которые получал каждый месяц. Он встал и тихо подошёл к Кенди, не отрывая глаз от её живота. Кенди улыбнулась ему, хотя сама слегка нервничала.
   «Сегодня он явно бушует», рассмеялась она, и звенящий смех показался нежной песней тёплого вечернего ветерка Альберту, который на секунду уставился на неё, и потом глянул на её круглый живот.
   «Он?» изумился он, никогда, в общем-то, не думая, что у ребёнка может быть пол и помимо 'этого'.
   Она застенчиво кивнула.
   «Я уверилась, что у нас будет мальчик – особенно из-за того, как он то и дело толкается!» хихикала она. «Я постоянно просыпаюсь ночью, когда ему не спится и хочется заявить о себе!»
   «Можно?» нерешительно спросил он, а его рука зависла над животом Кенди.
   У Кенди перехватило дыхание, но она с улыбкой кивнула.
   Он положил ладонь на её круглый живот и поразился, насколько твердая его поверхность. Он взглянул на неё чуть ли с недоумением. Потом он ощутил это движение, ещё один пинок, и почти испугало его. Он мог поклясться, что это была нога.
   «А он решительный, это от меня!» усмехнулся Альберт, и Кенди не могла не рассмеяться над его заявлением.
   «Вижу, ты согласен со мной, что это будет мальчик», хихикнула Кенди,и её лицо потеплело, когда она почувствовала, что рука Альберта продолжала исследовать её живот.
   «Но если 'он', окажется, 'она', нам придётся пересмотреть наши мнения, Кенди», продолжал смеяться Альберт, крайне наслаждаясь их сокровенными минутами.
   «Да, я ведь не думаю, что она будет в восторге от имени: Энтони Стир Одри», хихикала Кенди над удивлённым обликом Альберта. Была ли это радость на его лице, думала она, охваченная счастьем.
   «Возможно, мы могли бы назвать её – Сахарочек?» предложил Альберт, думая о ней - Кенди - сладкой, восхитительной женщине с привлекательной улыбкой, которая улыбаясь ему в ответ. Сказать, что его очень обрадовал её выбор имён для их будущего сына, означало бы не сказать ничего.
   Кенди замигала, но когда до неё дошёл смысл имени, начала хохотать.
   «'Сахарочек', Альберт!»
   Он снова усмехнулся, едва не хохоча вместе с ней, и пожал широкими плечами. «Конечно, ведь мы не можем назвать её 'Ириской'!»
   «Я думаю, она захочет, чтобы её удочерили, так что надо ли нам так её называть!» смеялась Кенди, и когда он тоже засмеялся, её щеки запылали.
   Когда смех утих, какое-то время они не отрывали взгляда друг от друга. Один погрузился в мысли другого; в этот раз их сердца и глаза были открыты.
   Альберт потянулся, взял её мягкую руку в свою, поднёс ко рту и нежно поцеловал, наблюдая, как её рот открылся от удивления.
   «Я был груб последнее время, Кенди», начал он нерешительно извиняться.
   «Я знаю, но это понятно. Я имею в виду, теперь ты отец», ответила Кенди, слегка улыбаясь, хотя её дыхание едва не остановилось. Пока он продолжал взирать на неё, румянец заливал её уже розовые щёки.
   «Я знаю, мы не можем начать сначала… но, возможно, мы можем начать отсюда – ты и я?» хрипло добавил он, и его взгляд был мягок и открыт.
   Кенди нервно сглотнула, все еще задаваясь вопросом, что он хотел сказать. Она просто продолжала слушать, невольно позволяя сердцу открыться и тщательно пытаясь не пропустить ни одного слова, которое он говорил.
   «Я думаю, что у меня получится», кивнула она, поднесла их сцеплённые руки к губам и поцеловала то место, которое целовал он, словно запечатывая его обещанием от всего сердца.

   Ежегодная лисья охота клана Одри обычно проходила в поместье Одри. Но, из-за беременности Кенди, Альберт решил провести её поблизости от виллы. К выходным на виллу прибыли близкие и дальние родственники, включая Анни и Арчи. Кенди взяла на себя смелость и пригласила также Терри с Сюзанной, хотя они не считались членами семьи.
   Кенди была на середине девятого месяца. Она чувствовала себя невыносимо раздувшейся и шаткой словно пингвин. Занимать множество гостей, которые прибыли на неделю лисьей охоты, становилось почти работой, и определённо было очень утомительно. Однако, миссис Дженкинс и Даниэль, да и дополнительные работники чрезвычайно помогли, не говоря уже о том, как Альберт журил её за переусердствование в гостеприимстве. Конечно, она не слушала его успокаивающую чепуху, поскольку хотела быть уверенной, что никому из гостей ничего не требуется. К великому раздражению её мужа, потому что Кенди не обращала внимания на его нестрашные угрозы, что он запрёт её в комнате как наказанного ребёнка.
   В день охоты, Кенди не могла сдержать восхищения, взирая на своего Альберта в великолепном наряде. Шотландские костюмы с эмблемой и цветами Одри красовались на всех мужчинах Одри. Это напомнило ей первую встречу и образ Альберта на холме, и показалось ей почти другой жизнью. Конечно, ничто не могло сравниться с мужественным видом, который у него был сегодня, и она знала каждый сокровенный дюйм его гладкой плоти, с озорством подумала она и залилась румянцем. Кенди тоже была одета в традиционные цвета и шотландку, которую Альберт специально приготовил для её округлившейся фигуры.
   Даже Анни не могла сдержать волнения в голосе, стоя рядом с Кенди в такой же традиционной одежде. Они терпеливо ждали на открытой дороге, которая вела к огромному лугу и лесу, месту проведения охоты. Слуги должны были привести лошадь Анни. Сюзанна, которая предпочла не участвовать в охоте из-за своей ноги, стояла рядом и наблюдала со стороны вместе с Кенди и некоторыми другими дамами и пожилыми джентльменами.
   «Вы видели, как смотрится Арчи в своём наряде?» изливала чувства Анни, как девочка.
   Кенди и Сюзанна хихикали, глядя друг на друга.
   «Не совсем, Анни», ответила Кенди, выдыхая клубы холодного воздуха. Воздух позднего утра был морозным и свежим
   «Учитывая, что мы смотрели на ноги наших мужей», щёки смеющейся Сюзанны окрасил румянец.
   Анни взволнованно защебетала, заметив, что прибыл слуга с бурой лошадью. Остальная часть охотников чуть задержалась дальше дороги. Кенди смогла различить внушительную фигуру Альберта рядом с Терри и Арчи, возглавляющего группу. Кенди нахмурилась, когда заметила, как к наездникам присоединились две знакомых фигуры, и задалась вопросом, как они получили приглашение, даже отдаленно не считаясь участниками лисьей охоты. Альберт пригласил только родных из клана Одри и несколько близких друзей семьи.
   Она тут же узнала леди Кэтрин и её сопровождающего, когда тот повернулся. Дом Фернандез. Она заметила, что Альберт также переключил внимание на вновь прибывших, и его темная бровь свирепо изогнулась, лицо посуровело, что было заметно даже на расстоянии.
   К Сюзанне с Кенди подошла женщина постарше, пока Анни готовилась садиться на лошадь.
   «Так, леди Кэтрин сумела достать приглашение», произнесла женщина, в которой Кенди узнала дальнюю родственницу, леди Джейн. Кенди оглянулась на неё, сомненеваясь в её словах.
   «Моя дорогая Кенди, леди Кэтрин снова положила глаз на Вашего мужа», начала Джейн, и Сюзанна подвинулась поближе, чтобы слышать беседу. Джейн фыркнула в сторону леди Кэтрин, «но Вам не о чем волноваться, дорогая», сообщила она.
   «Почему же?» спросила Кенди, чьи нервы внезапно натянулись. Она бросила взгляд на Сюзанну, на лице которой тоже отразилось беспокойство.
   «Потому что Альберт - один из благороднейших мужчин, которых я когда-либо встречала. Я хочу сказать, все в семье знают об их прошлой истории. Но могу сказать Вам, что Альберт, разумеется, никогда не взглянет на неё снова, и менее всего как на любовницу! Особенно, с тех пор, как она без зазрения совести позволяет сопровождать себя своему новому другу, мистеру Дому Фернандезу», Джейн подняла обширную грудь и вздёрнула нос. «И посмотрите на неё, на норовистой лошади, с которой она едва справляется!» продолжала леди Джейн. «И она никогда не была хорошей наездницей. Ей следовало бы тоже стоять в стороне».
   «Я, конечно, надеюсь, что Вы правы, леди Джейн», рассеянно ответила Кенди, хотя некоторые слова леди Джейн действительно частично утихомирили беспокойство, которое она ощущала иа-за красивой внешности леди Кэтрин. Кенди заметила хмурый взгляд леди Кэтрин, обращённый к своей чересчур живой кобыле. На секунду Кенди задалась вопросом, не сбросит ли она всадницу. Спустя какое-то мгновение, почти желая этого, она отбросила эту мысль, ибо не в её характере было желать кому-то зла. Она видела, как Альберт подошел к ним, указывая на кобылу леди Кэтрин, и сердитым тоном обменялся парой слов с Домом. Компания приблизилась, чтобы услышать их разговор, но оттуда, где стояла Кенди с подругами, было невозможно что-либо расслышать.
   Кто-то из слуг поскакал к группе Альберта. Стоило ему подъехать, его рука неосторожно ружьё. Громкий гул выпалил в сторону группы наездников, которые были встревожены выстрелом, но никто явно не был задет.
   К несчастью, лошадь леди Кэтрин была чересчур нервной. Она взбесилась и сбросила с себя испуганную леди. Кенди и другие дамы в ужасе ахнули, потому что лошадь повернула в их сторону.
   Словно молния, Альберт дёрнул своего коня в направлении своенравной кобылы. Его глаза расширились от ужасной тревоги, когда его взгляд метнулся к дамам, стоящим у края дороги. Тревога сменилась бешеной паникой, потому что Кенди, окаменевшая от страха, стояла прямо на пути приближающейся лошади.
   «Кенди!» заорал он ей. «Уйди с дороги… уйди сейчас же!» продолжал он орать, скача к ним отчаянным галопом. Боже правый.... Я не допущу этого... Кенди, мысленно вскричал он…

   «Кенди!» заорал он ей. «Уйди с дороги… уйди сейчас же!» продолжал он орать, скача к ним отчаянным галопом. Боже правый.... Я не допущу этого... Кенди, мысленно вскричал он…
   Спокойный утренний воздух пронзил крик Кенди, которая от страха не могла шевельнуться, а лошадь маячила угрожающе близко. Испуганное лицо Альберта мелькнуло как раз, когда безудержное животное, которое преследовала ещё пара всадников, встала на дыбы перед нею. Лошадь занесла копыта прямо над головой Кенди и испуганно заржала, увидев перед собой человека. Кенди уверилась, что её затопчут до смерти, но тут она почувствовала, как маленькие ручки обхватили её толстую талию и оттолкнули в сторону с пути лошади. Но слишком поздно; лошадь набросилась и на Кенди, и на Сюзанну, причём на последнюю пришёлся основной удар лошадиных копыт.
   Лошадь ударила Сюзанну по животу, рукам и плечам, а Кенди – по животу и голове, и помчалась вниз по дороге, оставив позади две упавших фигуры и свидетелей несчастья.
   Альберт и Терри первыми оказались около Кенди и Сюзанны. Терри соскочил с лошади вслед за Альбертом и, вглядевшись в бледное лицо Сюзанны, отчаянно вскрикнул.
   «Господи, не-е-ет! Только не это!» перед его мысленным взором вновь пронеслось, словно забытый тайный кошмар, воспоминание о том, как на репетиции Сюзанна отталкивает его из-под падающего освещения. И надо думать, она спасла Кенди, женщину, которую он когда-то любил. О Боже, Боже, моя смелая малышка, мысленно воскликнул он, поднимая на руки её обмякшее тело.
   «Кенди! Господи Иисусе!» прохрипел ошеломлённый Альберт, осторожно поднимая голову Кенди. К его удивлению, она шевельнулась и дрогнула лучистыми глазами. Он крикнул прибывшим, наконец, слугам, чтобы приготовили две постели и послали за доктором.
   «Альберт? Боже, как всё болит! Ребёнок!» вскипела она и вдруг охнула от мучительной боли. Милосердные небеса, боль поглотила её, сжала в тиски её тело, так что Кенди едва удержалась от стона. Потому она почувствовала, будто её живот разодрала огромная волна схваток, от которых она отчаянно застонала, умоляя мужчину, держащего её.
   «Альберт, начинается!» мучительно произнесла она и вцепилась в его рубашку, теряя силы.
   «Всё будет хорошо, Кенди! Я обещаю!» бормотал Альберт в её взъерошенные кудри, бережно поднимая её на руки. И хотя его голос оставался спокойным среди надвигающейся бури, его руки дрожали, и впервые в жизни ему было страшно, страшно за своего будущего ребенка и женщину, которую он держал на руках.

   «У Сюзанны всё пройдёт через пару недель», заявил молодой доктор обеспокоенному Терри, который почти протоптал дорожку на коврике в библиотеке Альберта. «Она отделалась несколькими сломанными рёбрами и ушибами, которые на некоторое время украсят её прекрасное лицо. Но нет ничего, что бы не вылечил хороший отдых», объяснил доктор Мэтьюс, утешающе сжимая плечо Терри, и тот испустил вздох облегчения впервые за утро, с тех пор как они принесли Кенди и Сюзанну обратно на виллу. Альберт, который стоял сзади, едва справлялся со своим нетерпением, ожидая, когда доктор закончит говорить с Терри о здоровье Сюзанны.
   Когда доктор Мэтьюс повернулся к Альберту, он не стал ходить вокруг да около.
   «У Кенди родовые муки, Альберт», сказал он с озабоченной гримасой, глядя в мутные глаза Альберта. «Доктор Марк делает всё, что может, но он привлёк лейквудскую акушерку на всякий случай», заявил доктор без обиняков.
   «Что Вы хотите сказать 'на всякий случай'?» выдавил из себя Альберт, думая, что придушит молодого доктора, если тот не прояснит ситуацию.
   «Олли – высококвалифицированный специалист в акушерстве, но…» крик из-за закрытой двери спальни рывком пронёсся через библиотеку, где сидели мужчины.
   «Господи, да что же, чёрт возьми, происходит?» взревел Альберт и схватил доктора за рукава. Внутри него всё напряглось от тревоги и отчаяния, что он только и мог, что ждать. Но доктор Мэтьюс с помощью Терри сумел его образумить.
   «Я Вам сказал, у неё тяжёлые роды!» крикнул доктор Мэтьюс Альберту на ухо. «Из-за лошади роды начались слишком быстро. Проблема в том, что шейка раскрылась лишь на пять сантиметров, а чтобы прошёл ребёнок, она должна раскрыться полностью. Она лишь на полпути. А ребёнок уже готов выйти! Именно поэтому мы привезли Олли», торопился объяснить доктор резким голосом.
   «Я иду туда!» Альберт отпихнул доктора и Терри, которые, в свою очередь, ещё отчаяннее его удерживали. «Что с ребёнком? Всё ли пройдёт как положено?» подумалось ему с внезапными испугом и болью.
   Терри не выпускал Альберта, который всё ещё пытался вырваться.
   «Да успокойся же, чёрт подери! Ты не можешь войти туда и орать как дикарь! Подумай о Кенди!»
   «Схватки крайне неравномерны, сэр!» резко выпалил доктор Мэтьюс. Хотя они с Терри удерживали Альберта, но с большими усилиями, ведь тот был мощно сложен. «Ребёнок», продолжал он, «мы не знаем наверняка, не пострадает ли он при родах».
   «О Боже, к дьяволу приличия», Альберт вырвался из хватки Терри и доктора и вскоре оказался у двери.
   «Не мешайте ему», тихо сказал Терри доктору Мэтьюсу, когда они оба отдышались после такой физической нагрузки. «Проводите меня к жене, я хочу увидеть, как она», попросил Терри, понимая, как расстроен Альберт. Ради Альберта, он надеялся, что с Кенди и ребёнком всё будет хорошо.
   «Хорошо, я рада, что Вы здесь», проскрипела Олли, когда Альберт вошёл в спальню. Когда он взволнованно прошагал в сторону Кенди, доктор Марк удивлённо вытаращился на него, поскольку главы семейств обычно не участвовали в принятии родов.
   «Альберт», едва вымолвила Кенди, обрадованная тем, что неожиданно увидела своего мужа. Хотя и Олли, и доктор Марк были очень любезны, поддержка Альберта была ей нужна. Даже понимая, что вид у неё был пугающий: пот струился по груди и впитывался в одежду, волосы всклокочены, и всё тело в синяках от ударов лошади. Схватки становились сильнее, и Олли сказала, что ребёнок выйдет в любое время, как только шейка достаточно расширится для прохода. Олли и доктор Марк обстоятельно объяснили ей все сложности родов и возможные осложнения. «Ребёнок вот-вот выйдет… м-м-м!» стиснула она зубы от боли, когда наступила следующая волна схваток.
   «Господи, Кенди, держи меня за руку», Альберта чуть ли не шатало, видя, как ей больно, и его рука сжималась, словно тиски. Он опустился на колени рядом с её кроватью, другой рукой гладил её по голове. Его лицо отражало настолько непривычную нежность, что Кенди едва не расхныкалась, но от прилива чувств всё-таки испустила задушенный крик.
   «Он идёт, а шейка ещё не полностью расширена», объявила Олли и кинула взгляд на доктора Марка, который продолжал тревожно хмуриться. «Я сделаю то, что сделало бы большинство акушерок в такой ситуации», объявила она и почувствовала на себе пронзительный, полный расстройства, взгляд супруга Кенди.
   Сердце Альберта ёкнуло от тревоги, да и доктор Марк испытывал те же чувства, когда мужчины взирали, как Олли просунула руку между бедрами Кенди прямо в канал. Её скрюченные пальцы нащупали макушку ребёнка и мягко растёрли натянутую кожу, чтобы она распределилась по головке, и ребёнок смог пройти.
   «Тужься, Кенди! Тужься изо всех сил!» скомандовала Олли, буравя серым взглядом молодую женщину, которая продолжала напрягаться. «Тужься не так, как будто в туалете,.. вот так, детка! Сильнее!» кричала Олли, потому что Кенди продолжала напрягаться, так что её лицо ярко покраснело от усилий.
   «Тужься, Кенди, чёрт побери! Не смей сдаваться!» закричал Альберт, чувствуя, как её рука смертельно вцепилась в его руку. Когда выпуклость живота чуть заметно шевельнулась волной, его глаза округлились.
   И он увидел это, вернее, увидел, как родился его сын. Это мгновение было настолько великолепно, что он не мог вымолвить ни слова - только благоговейно взирать на крошечного дышащего живого ребёнка. Ребёнка, которого они с Кенди зачали в акте любви, полугрезя, подумал он, не отрывая почтительного и удивлённого взгляда от Кенди. Несмотря на капельки пота на её дико взъерошенных кудрях и слабые синяки, начинающие расползаться у неё по шее, она была для него прекрасной, как и всегда.
   «Это мальчик!» воскликнула Олли, и её блёклое лицо осветилось, когда она перевернула ребёнка вверх тормашками, тщательно осматривая, нет ли ран. Доктор Марк на заднем плане возился с посудой, чтобы обрезать пуповину и отмыть ребёнка от слизи и крови.
   Кенди услышала дрожащий инстинктивный звук детского плача. Крик её сына становился сильнее с каждой секундой. Этот звук был для её ушей нежной песней, пока она лежала на кровати в полном изнеможении. Она слегка улыбнулась; до неё доносился глубокий голос Альберта, который нежно разговаривал с их сыном, и Олли, ворковавшей с ребёнком.
   Доктор Марк быстро и спокойно помог ей исторгнуть остатки плаценты и обмыл её. Почувствовав, что жар у Кенди ещё не спал, он выругался себе под нос и метнул взгляд на Альберта. Ему не хотелось прервать новоиспечённого отца, по крайней мере, пока не было полной уверенности в состоянии Кенди.
   Но в мгновение ока, ей стало хорошо, и так ясно, как будто она собиралась встать, если бы не лёгкая боль утихающих схваток. Изнурённая и немного страдающая от синяков, Кенди вяло пыталась держать глаза открытыми, но сон победил её протестующий разум.
   Кенди застонала. О, как же было жарко, подумалось ей, слишком жарко. Она металась и ворочалась в постели, удивляясь разгорающемуся ощущению, которое, настигало её всякий раз, стоило ей шевельнуться, и когда она поняла, что ей нужно уснуть, и затем, наконец, настала гробовая тишина. Ну, зачем нужно продолжать меня так мучить, воскликнула Кенди и протянула руку. И перед ней стоял он, так мягко улыбаясь, в невероятнейшем розарии, в котором она когда-либо была.
   «Боже мой, где это я?» спросила себя Кенди, продолжая любоваться великолепным пейзажем. Ей вспомнился сад Энтони, только этот был намного больше, и розы… розы были всех сортов. Некоторые были крошечные, как горошинки, другие были размером с её ладони. А цвета… невозможно было даже заикнуться о величину или глубину каждого оттенка, которые расцветали в лепестках.
   «Это пустота между прошлым и будущим. Кенди, мой нежный ангел, – зачем ты пришла сюда?» спросил её мальчик с сияющим красивым лицом. Женщина постарше, с прекрасными чертами, стояла позади, и слегка нахмурилась, уставившись на Кенди глазами, прекрасными и синими, словно небо в ясный день.
   «Это Кенди? О, Кенди!» воскликнула красивая леди. «Твоё время ещё не пришло, Кенди», добавила леди, обращаясь к ней и мальчику.
   «Энтони?» воскликнула Кенди, вдруг узнав его улыбающееся лицо. Как молодо он выглядел, печально подумала она.
   «Тётя Пона права, тебе надо вернуться… есть те, кому ты нужна намного больше, чем нам», раздался глубокий голос Стира, который показался из-за большой статуи, заросшей жёлтыми розами.
   «Стир? Что ты здесь делаешь? Но, я думала, что…» Кенди вопросительно глянула на женщину, которая стояла между Стиром и Энтони и наблюдала за ней. Кенди хотелось плакать, в горле пересохло, но она неотрывно взирала на лица тех, по кому больше всех тосковала… Энтони и Стира.
   «Ты должна вернуться, у тебя ещё есть неисполненный долг… неисполненные мечты, которым нужно сбыться», присоединился другой глубокий голос. Голос был почему-то знаком, звучал для неё странно. Кенди повернулась в сторону другого юноши, который подошёл к Энтони, Поне и Стиру. Она сощурилась, мысленно перебирая образы, но не узнала его.
   «Я… я… тебя знаю?» нерешительно спросила она красивого юношу, который возвышался перед нею. Своим мощным телосложением и широкими плечами он напомнил ей Альберта, но по возрасту подходил скорее ей, нежели Альберту. Его украшали длинные золотые локоны, но если у Альберта волосы были шёлковые прямые, у юноши они сильно завивались. Странно, дружелюбные знакомые зелёные глаза подмигнули ей, и она задалась вопросом, где же она раньше видела такие глаза.
   Юноша притянул из-за раскидистого кустарника молодую потрясающе красивую девушку, ахнувшую от неожиданности. Она явно была занята тем, что обрезала кустарник, потому что в другой руке была охапка розовых роз. Девушка робко улыбнулась Кенди, как будто была от природы застенчива. Даже у неё был почему-то знакомый взгляд, как будто они виделись прежде. Нежное прелестное лицо девушки обрамляли роскошные длинные золотисто-каштановые волосы. Пухлые розовые губы и фиолетовые глаза, цвета заката тёплым летним вечером, довершали женский облик. Девушка смотрела на юношу с невинным обожанием и любовью; и Кенди стало ясно, почему юноша отвечал молодой леди таким же взглядом. Они явно были влюбленной парой.
   «Неважно, кто я…» начал молодой человек.
   «Конечно, важно…» нетерпеливо перебила его девушка. Она снова улыбнулась, и на сей раз от её сияющей улыбки перехватывало дыхание. «Я Корина, а это твой…»
   «Не-е-е-е-е-ет!» и тут её как отрезало, её поглотил вихрь черноты, где не было ни глотка воздуха, и потащил её в другой закручивающийся туннель.
   Кенди заморгала. Сон был тут же забыт и отброшен в тёмные глубины разума. Тёплая рука дотронулась до её лба, и она повернулась в её сторону.
   «Я рад, что ты, наконец, вернулась к нам, Кенди», хрипло прошептал ей Альберт с мягким тёплым взглядом в поздний вечер. В очаге спокойно потрескивал огонь, а задёрнутые шторы скрывали вечернее небо. Кенди заметила тень золотой бороды, которая начала расти на похудевшем встревоженном лице Альберта. Его тёмно-золотые волосы были взъерошены, словно он не сомкнул глаз. Его взгляд, синий, как океан спокойным вечером, был полон усталости и тоски.
   «Я…» прохрипела она, потому что в горле пересохло. «Я не знала, что отключилась». Было непривычно видеть Альберта настолько уязвимым. Он казался таким сердечным и нежным, что она не знала, что сказать. Это напомнило почему-то ей о прошлом, когда он был добр и сострадателен к животным. Но она не хотела его жалости или сострадания, - только его вечной любви.
   Альберт просто кивнул, наклонился и поцеловал кончики её буйных кудрей. В его горле будто застрял ком, его душили эмоции, которые он сдерживал, и от которых сводило живот.
   «Я просто рад, что с тобой всё хорошо».
   «А малыш? Что с ним?» спросила Кенди, встревоженно осматривая комнату. Ее взгляд сразу наткнулся на колыбель ручной работы рядом с временной кроватью, где явно спал Альберт, но ей было не видно, был ли там ребенок или нет.
   «С Энтони всё прекрасно», продолжал Альберт поглаживать её лоб. «Он спит - немного беспокойно, но я так понимаю, потому что мне потребовалась некоторая помощь, чтобы ухаживать за ним, и ему надо было привыкнуть к кормилице, пока ты поправишься», тихо объяснил он.
   «Как долго я была без сознания?» Кенди прищурилась. Было трудно различить обстановку в комнате, потому что за окном уже стемнело.
   «Почти три дня», сказал он серьезно, и она тревожно ахнула. «Доктор Марк сомневался, что ты справишься с лихорадкой», нахмурился он. «Но, разумеется, ты доказала, что он неправ, дорогая, и я счастлив», осторожно заявил он, видя, как её лицо осветилось слабой улыбкой.
   «Я, правда?» тихо засмеялась она вместе с Альбертом. «У меня ещё есть неисполненные мечты, которым нужно сбыться», повторила она слова юноши из сна. Она потянулась и провела рукой по лицу Альберта почти знакомым жестом, зачарованная твёрдой поверхностью под своими пальцами. Задела его бородку, и грубые волоски вмиг напомнили ей о пылком мужчине, который сидел и созерцал её своими безграничными синими глубинами. Сколько раз ей хотелось утонуть в этих бесконечно синих глазах, тихо вздохнула она.
   «А как охота?» спросила она, вдруг подумав об испорченном празднике.
   «Я отложил её на месяц, пока вы с Сюзанной окончательно не оправитесь от… родов и ушибов», заявил он.
   «Сюзанна… как она?» снова заволновалась Кенди. Воспоминание о том, как на крыше она не позволила девушке спрыгнуть и покончить с жизнью раньше срока, заставило её вздрогнуть. Всего этого могло и не быть, вдруг подумалось ей. У них с Терри росла дочь.
   «Ей намного лучше, чем тебе», усмехнулся Альберт, заметив, как она облегчённо вздохнула и смягчилась. «У неё несколько сломанных рёбер и ушибов, похожих на твои, но она должна поправиться через пару недель», добавил он для её успокоения, и постепенно её глаза вновь осоловели.
   «Рада слышать, что с ней всё будет в порядке», зевнула Кенди, прикрыв рот рукой. Она чувствовала себя такой слабой и истощённой.
   «А я думаю, тебе лучше ещё немного отдохнуть», улыбнулся ей Альберт. Она сонно улыбнулась в ответ и пробормотала что-то неразборчивое, и её зелёный взгляд скрыли отяжелевшие веки. И от слов, которые она сонно прошептала, его сердце замерло, и в груди стало тесно от изумлённого ликования и разрастающегося восторга. Что-то вроде… однажды… Альберт… сказать… люблю тебя…

   Следующие недели для Кенди пролетели незаметно, за исключением первых двух дней, которые пришлось отлежаться в постели. Она часами сидела с сыном, Энтони. Взирала на его крохотные пальчики, трогала их, считала каждый пальчик и благоговейно изумлялась, как они с Альбертом его сотворили. Энтони таращился на неё глазами того же изумрудного цвета, что и её, и гулил, будто что-то хотел ей сказать.
   Наибольшую удовлетворённость Кенди ощущала, когда Энтони спокойно сосал её полную грудь. Её наполняло чувство завершённости, окутывало в мягких объятиях покоя и безмятежности. Это были часы тишины в детской, и Альберт иногда заходил к ней и наблюдал за ней и сыном с молчаливым напряжением в жарких глубинах. И хотя няня помогала заботиться об Энтони, последние ночи Кенди и Альберт проводили вместе, нянча ребёнка, пока тот не привык к дневному и ночному времени. Ночами Альберт частенько присоединялся к ней и Энтони в их большой кровати, и его рука протянивалась по её бедрам и нежно касалась сына, который спал, забыв обо всём, рядом с матерью. Для Кенди было непостижима удовлетворённость, которую она чувствовала благодаря тёплому телу Альберта, прильнувшему к ней, как будто это было их давней привычкой. Учитывая, что он не трогал её с тех пор, как они приехали на виллу.
   Сюзанна и Терри задержались с пребыванием, пока Сюзанна не оправилась от ран. На второй неделе её выздоровления Кенди сочла нужным навестить её, поскольку ходила по комнате благодаря мягкой настойчивости Терри. Кенди также хотела поблагодарить её от души за то, что Сюзанна спасла ей жизнь, на что смущённая Сюзанна заявила, что на её месте Кенди сделала бы то же самое.
   В эту минуту в покои Сюзанны вошла няня и принесла дочь для кормления. Корине было почти четыре месяца, и Кенди не могла не задаться вопросом о своём странном видении, где она встретила Корину и юношу, которого не могла узнать. Кенди лишь встряхнула головой, полагая, что слишком много думает о сне.

   Прошло около двух месяцев, когда ежегодная охота на лис снова наметилась, и несмотря на то, что на вилле было полно гостей, Кенди решила, наконец, навестить приют, где было столько ностальгических воспоминаний. Днём раньше, Джонсон, который вернулся из Африки после того, как уладил вопрос относительно защиты ранчо Альберта, отвёз Кенди в пышном экипаже Одри к приюту Пони.
   Как только сестра Линн узнала карету и эмблему, она вышла из приюта навстречу Кенди и воскликнула, при виде свёртка, который Кенди несла в руках. Мисс Пони ещё лежала в постели, борясь с приступом противной простуды. Кенди зашла к старой воспитательнице поздороваться и пожелать скорейшего выздоровления. Дети были в другой части приюта, в комнате для занятий, вместе с мисс Тиной Лепе, новой помощницей, которую великодушно нашёл Альберт.
   «Поверить не могу, как ты изменилась, Кенди», призналась сестра Линн, когда они уселись на кухне за горячим чаем, который дымился из чашек на любимом потёртом столике. Энтони лежал в люльке, рядом с шёлковыми юбками Кенди, закутанный до подбородка, и розовыми щёчками и золотыми кудряшками, спадающими на отделанные кружевом одеяльца, напоминал херувима. Женщины долго беседовали о приюте, а затем перешли к Кенди и её приключениям в Африке и, наконец, её возвращению на виллу.
   Сестра Линн слегка удивилась, что Терри и Сюзанна сблизились с Альбертом и Кенди. Тем более, что сестра Линн была уверена, что Кенди никогда не сможет полностью принять Сюзанну как подругу. Она знала, что Кенди понадобилось много времени, чтобы смириться потерей Терри и его браком с Сюзанной. Она очень гордилась молодой женщиной, которая сидела перед нею, со столь изящными манерами, очаровательная молодая мать и просто привлекательная как женщина.
   Она заметила, как молодая женщина чуть нахмурила лоб, и спросила, что случилось.
   Щёки хмурившейся Кенди залились тёплым румянцем.
   «Да, теперь, когда прошли ушибы, вроде всё прекрасно, и охота начнётся завтра…»
   «Но в чём же дело, дорогая?» начала сестра Линн. «Тебя явно что-то мучает», мягко заметила она.
   «Я…» промямлила Кенди, спрашивая себя, надо ли ей говорить с сестрой Линн. Она ведь монахиня. «Хотя с ребёнком вроде бы всё замечательно…» протянула Кенди и, расстроенная, отвела взгляд от сестры. «Альберт… я люблю его», она опять взглянула на сестру Линн с отчаянием.
   «Разумеется, любишь», сестра Линн попыталась понять, что пыталась донести Кенди, но безуспешно. «И он тебя любит, разве нет?» спросила она, когда её вдруг осенило.
   Кенди молча покачала головой, и её глаза быстро наполнились слезами.
   «Я не знаю, сестра Линн… я хочу сказать… он так нежен и заботлив с нами - Энтони и мной, но он - он не…» Кенди заломила руки, и когда слёзы хлынули, её щёки окрасились ещё ярче. «О-он не прикасался ко мне… и-и ничего не говорил о любви…» и Кенди тихо заплакала.
   «О, бедняжечка», сестра Линн встала и приняла Кенди в свои тёплые объятия. Её сердце открылось молодой женщине, которая так отчаянно хотела любви, любить и быть любимой. Почему, подумала она об Альберте, почему этот мужчина просто не признает, что любит её. Подобная поддержка и воодушевление необходима женщинам. В глубине души она прекрасно знала, что он любит Кенди, и что он никогда бы счёл своим долгом жениться на ней, заботиться об их ребенке или поддерживать своими деньгами приют, не будь это ради Кенди. Некоторое время она обнимала Кенди, а затем взглянула ей в глаза с нежным весельем и добротой.
   «Кенди, ты должна ему признаться, что любишь его», сказала она вопреки протестам Кенди. «Зная тебя, могу сказать, что ты так же упряма, как и он», заявила она, заметив её молчаливость. «Потому что тебе было очень больно из-за Терри, ты не хочешь, чтобы тебя снова отвергли, ведь так?»
   Кенди нерешительно кивнула.
   «Вот видишь, я была права. В прошлом Альберту тоже причинили боль и, очевидно, он также упорствует, как и ты. Ты должна рискнуть, Кенди … Вы предназначались друг для друга, даже если ваши пути однажды разошлись. Ребёнок объединяет вас, и теперь вас ждёт нечто особенное, новая жизнь, появившаяся из вашей любви друг к другу, и ваши сердца должны это постичь, иначе, в конце концов, у вас ничего не останется».
   «Конечно, Вы правы», шмыгнула носом Кенди. Она вытерла слёзы и посмотрела на золотую головку сына, мягкую, как пух. «Предоставте мне уладить эту неразбериху, которая творится в моей жизни», хихикнула она вместе с сестрой Линн. «Мне ведь нужно многое сказать ему, правда?» тихо вопросила она, а сестра закивала головой.
   «Истинно так, и чем раньше, тем лучше, дорогая», согласилась монахиня, и её стареющее лицо осветилось мягкой улыбкой, такой же, как у Кенди.

    Полночь. Музыка чарующе качается на тёплом ветерке и становится частью теней. В открытое окно козодой свистит свою песню, а листья шепчут о любви.
   На обратном пути на виллу, Кенди попросила Джонсона свернуть и остановиться у главного городского магазина. Она хотела купить кое-что из одежды и отдать кое-какие распоряжения по пути домой.
   Экипаж припарковался рядом с магазином. Городские покупатели сновали туда-сюда. Длинная узкая улица, мощёная кирпичом, была полна карет, людей и даже животных. Различные магазины от сладко пахучих булочных до эксклюзивных бутиков, которые можно было увидеть в Лейквуде, вывешивали свои объявления: «открыто». Близился вечер, воздух заметно холодел, поскольку и покупатели, и владельцы магазинов выдыхали клубы холодного воздуха, которые исчезали словно клубящийся туман.
   Ребёнок остался на попечении Даниэль, которую тоже взяли с собой в поездку.
   Стоило Кенди выйти из кареты, Дом Фернандез, который явно следил за ней со стороны улицы, перехватил её. Он с усилием потянул её в сторону магазина, от чего удивлённая Кенди нахмурилась.
   Было не похоже на него, быть настолько бестолковым по отношению к ней, мелькнула у неё мысль, но она не могла скрыть некоторое раздражение, которое отразилось на её лице, а в груди вдруг стало почему-то тревожно. Она не могла уяснить причину этого чувства, когда вошла с ним в более тёмную часть переулка. Она была уверена, что Дом покинул город после первой, сорвавшейся, охоты. Честно говоря, она, пожалуй, была бы счастливее, если бы больше не встретилась с ним.
   Его преследование переросло в цель, тем более, что теперь она была замужней женщиной и родила ребёнка. У неё образовался неприятный осадок, что ему вздумалось продолжать добиваться её внимания даже средь бела дня и, тем более, в городе! К тому же, она довела до сведения окружающих то, что она была безнадежно влюблена в собственного мужа.
   Не особенно радостная от встречи с ним, она не могла понять, что это за любопытный блеск был в его глазах, когда они касались её прекрасного лица.
   «Кенди, я знаю, что тебе не очень приятно меня видеть», заговорил Дом и слегка улыбнулся, увидев её удивление.
   «Действительно, мистер Фернандез, в этом нет необходимости...» ответила она, делая ударение на его фамилии, и глянула в сторону улицы: темнело с каждой секундой. «Мне в самом деле нужно идти, магазин скоро закроется», начала она, отодвигаясь. У неё было неяное беспокойное ощущение, что пойти за ним в эту сторону магазина не было такой хорошей мыслью.
   «Пожалуйста», попросил он, касаясь рукой её плеча успокаивающим жестом. До чего же она прекрасна, подумал он, взирая на очаровательный образ. Она была прохладна с ним, но гораздо милее хладнокровной Кэтрин, да и впрочем, любой другой женщины. Хотя, будучи искусной любовницей, раньше у Кэтрин не было недостатка в мужчинах, ей явно недоставало свежести и прямодушия, которыми обладала Кенди.
   «Уверен, тебе известно о присутствии Кэтрин и её намерениях по отношению к твоему мужу, Кенди», Дом тщательно оценивал её реакцию на имя Альберта.
   Она хранила спокойствие, но в её взгляде сквозило любопытство и некоторые опасения по поводу места, где они находились, и упоминания Альберта в связи с Кэтрин. Тревоги, которые одолевали её при разговоре с Леди Джейн, снова возникли из-за Дома.
   «Если у Вас есть, что сказать, пожалуйста, говорите, не мешкая», неожиданно съязвила Кенди и нахмурилась, глядя на Дома. Ей надоело играть в кошки-мышки, которые, казалось, затеяли Кэтрин и Дом с нею и Альбертом. Не упоминая, завязал ли Альберт снова интрижку с Кэтрин.
   «У меня есть к тебе предложение, Кенди...» продолжил Дом, заметив, как она напряглась при слове 'предложение'. «Я уверен, что Кэтрин – скажем так - завлекла Альберта своими чарами», она ахнула от возмущения и чего-то еще... неужели огорчение и боль отразились на её лице, спросил он себя?
   «Я не собираюсь стоять здесь и слушать этот вздор!» выпалила Кенди вопреки сокрушительной боли, которая навалилась на её кровоточащее сердце.
   «Стой!» Дом крепко схватил её за руки и прислонил к холодной стене магазина. «Ты ещё не выслушала меня до конца».
   «Я не хочу больше слушать ни тебя, ни эту… эту женщину!» разозлилась Кенди, что он не отпускал её, что бы он ни говорил в оправдание! «Пожалуйста, отпусти меня!» она срывалась на крик и противилась его удерживанию.
   «Но ты не можешь не замечать их связи! Я предлагаю нам самим завести роман, Кенди! Ты и я! Нам было бы так хорошо вместе…» признался он и резко прижал к себе так, что она не могла не почувствовать, как он вожделеет её. Его лицо очертилось в опасной близи от её губ.
   Кенди взвизгнула от испуга и кипящего гнева. Он посмел прикоснуться к ней и не внять требованиям леди! Она отклонилась к стене, чтобы избежать его прижимающегося лица.
   «Это бесполезно, пожалуйста, отпусти меня!» взывала к нему Кенди, изо всех сил упираясь руками в его грудь, чтобы освободиться. Её охватывала тревожная паника, потому что он продолжал удерживать её против её воли.
   «Ты чертовски красива, Кенди», хрипло шептал ей Дом и пытался поймать её губы, но Кенди отвернула голову, и ему удалось лишь горячо поцеловать её в щеку,. Он не обращал ни малейшего внимания на её требования отпустить её и слабое сопротивление. Это только возбуждало его с каждой секундой.
   «Отойди от меня, Дом!» кричала Кенди, которую охватывал всё больший страх. Он продолжал прижиматься к ней и не слушал её просьбы отпустить её.
   «Разве ты не чувствуешь, что ты со мной делаешь?» хрипло выкрикнул Дом и заставил её ощутить его пульсирующее желание, навалившись на неё.
   «Не-е-е-ет! Пожалуйста! Я не хочу! Убери свои руки от меня!..» кричала она, а Дом снова попытался поцеловать её. Затем перед ней вдруг повеяло прохладой, и она услышала над собой громовой рёв.
   Дом чётко отлетел на другую сторону переулка и громко ударился о стену рядом с магазином, где стояли мусорные вёдра и картонные коробки, которые выбросил владелец соседнего магазина. Вмиг Альберт оказался перед ним, и его твердый синий взгляд сверкающий холодной яростью. Он схватил ошеломлённого Дома за воротник и снова швырнул его об стену. Раздался ещё один громкий глухой стук, а затем последовали приглушенныё объяснения и ругательства.
   «Никогда не смей прикасаться к моей жене!» зло процедил Альберт, в чьём низком голосе струилась ярость, как раз когда он опять схватил Дома за шею. Другая рука сжалась в кулак, готовый устремиться в избитое отчаянное лицо соперника.
   «Альберт, нет! Ты убьёшь его!» закричала Кенди и повисла у него на руке, чтобы Альберт не стёр Дома в порошок. «Пожалуйста, он не стоит того!» Нервы Альберта были натянуты, он едва сдерживался, и лишь в его жёстком взгляде читалось неистовство.
   Красный туман ярости на упавшего Дома мгновенно исчез, когда он увидел её отчаяние и внезапно понял, что стоял на краю убийства человека за то, что тот прикоснулся к ней. Он опустил Дома и уставился на него с испепеляющим отвращением и желанием еще раз проехаться кулаком по тёмной голове просто для собственного удовольствия. Вместо этого он схватил Кенди и притянул в свои объятия.
   «Боже, Альберт! Хвала Небесам... ты-ты напугал человека чуть ли не до смерти», всхлипнула Кенди в его широкие плечи и замерла на его твёрдой груди. Она ещё вздрагивала, ощущая, как он вытаскивает её из переулка на улицу. Стоило ей увериться, что она взяла себя в руки, и перестала дрожать, она снова ахнула, когда Альберт глянул на её белое лицо и подхватил её на руки. «Что ты делаешь?..» воскликнула она.
   «Ему бы досталось от меня больше, если бы ты не вцепилась в мою руку как пиявка», его голос звучал мягко-мягко и так глубоко, что она вздрогнула, не отрывая от него глаз. Её взгляд искал его бездонные глубины, но не мог прочитать их, хотя она была уверена, что эмоции были такие же бурными, как и её собственные.
   «Альберт, я могу стоять…» слабо возразила она, когда он шёл к экипажу на глазах любопытных прохожих.
   «Тише», его голос звучал почти грубо, и он прижимал её к себе так, будто боялся отпустить. Его сердитый взгляд пресёк встревоженные вопросы Даниэль и Джонсона, когда от тех не укрылись высушенные слёзы на ее лице и взъерошенный вид. Как только он внёс её в карету, они молча направились обратно на виллу.

   Как только они прибыли, Альберт распорядился, чтобы Даниэль и няня присмотрели за Энтони остаток вечера, а сам поднял протестующую Кенди на руки. Он отнёс её в кабинет, минуя удивлённых слуг, встревоженной миссис Дженкинс, столь же любопытного повара и усадил её в любимое кресло.
   «Альберт…»
   «Секунду, Кенди», мягко командовал он.
   Она беспомощно притихла.
   Он умышленно молча закрыл кабинет от бдительной прислуги и подошёл к ней. Взял её снова на руки, не обращая внимания на её изумлённое сопротивление, и припал к её рту поцелуем, который, казалось, достиг самых фибр её души.
   «Альберт...» выдохнула она, поражённая. Действительность возвращалась из цветного и светлого мира, в который он её уносил. Она оттолкнула его руки; его стремление защитить и зажигающий поцелуй удивляли.
   «Да, да, Кенди», его голос не был ни насмешливым, ни упрекающим, как предполагалось из-за происшествия с Домом. Он должен был ей указать на её глупость, что она последовала за Домом в переулок, но вместо этого его тон означал, что все треволнения уже забыты. На самом деле, он взирал на неё с почти мучительной искренностью и держал в ладонях её лицо. Его пронзительный синий взгляд медленно охватывал её лицо, и её сердце затрепетало в замешательстве. «Пожалуйста, любимая, не сражайся со мной».
   Любимая? Она воззрилась на него округлившимися изумрудными глазами. Что это за тон, что за слова - что это значит, вдруг подумала она. Она почувствовала, что стоит на пороге открытия нечто важного и выдающегося, так что пальцы ног сжались в ботинках. Могла ли она осмелиться подумать, мечтать?..
   «Я... Я не могу. Пожалуйста, хватит тайн, хватит преград между нами...» сразу попросила она, не желая поддерживать фарс столкновения с действительностью.
   Жизнь без любви человека с невероятно синими глазами, который сидел перед ней; человека, который запал ей душу много месяцев назад. Она хотела признаться, что, возможно, с первого момента на холме, где она горько плакала ребёнком, который отчаянно хотел любви; она любила его даже тогда. И появился он и сказал, что она симпатичнее, когда улыбается, а не плачет; ее Принц с Холма, великолепный в своём традиционном шотландском костюме и, безусловно, величественный.
   Она внезапно подумала о времени после разрыва с Терри, как они с Альбертом стояли на холме Пони много лет назад, и задалась вопросом, что за внимательный взгляд был у него, когда он сказал ей закончить учёбу в Лондоне. Ясно, как будто это было вчера, она помнила, каким молодым и задумчивым выглядел он тогда, и как мягко шевелил ветерок его длинные золотые локоны. И перед этим разговором, когда он обнимал её и смеялся вместе с ней, пока она вытирала слёзы, в его глазах был мягкий, задумчивый свет. Ей вспомнилось, что такой же взгляд у него был, когда она должна была ехать поездом на корабль и отправиться в Лондон. Он ждал, пока она вырастет... станет женщиной, которой она была теперь? Нет, конечно, нет, отбросила она упрямые мысли, не придавая им значения. Однако, его следующие слова окончательно вернули её в действительность.
   «Нет, Кенди...» он сделал паузу и глубоко вздохнул. «Полагаю, Дом упомянул Кэтрин?..» Она долго безмолвствовала, и он продолжил, понимая её молчание. «Она подошла ко мне сегодня днём, когда я направлялся на почту», сказал он и заметил, как раскрылся её рот от муки, понимая, что её больно. Бог знает, что этот ублюдок наговорил ей, чтобы вызвать такую нескрываемую боль. «Вероятно как раз перед твоим приходом», зачем-то заявил он. «Она хотела возобновить наши прошлые отношения – вновь стать любовниками».
   «Ты не… пожалуйста, вряд ли я смогу это выдержать...» она задохнулась от мучительной боли, которая разрывала её внутри, на лице читалась горесть, а в ушах стоял гул от его слов.
   «Но ты должна знать это. Кенди, я люблю тебя; я понял, что полюбил тебя с тех пор, как ты предстала передо мной в библиотеке, переминающаяся в этом золотой вещи, которую я купил в Китае. В Лондоне, ты не помнишь ту ночь?» прошептал он и наклонил к себе её лицо, вновь видя слёзы, запрудившие её зеленые глаза.
   «Альберт...» пролепетала она, а её чувства закрутились вихрем.
   «Как я мог принять её предложение, когда для меня существует лишь одна женщина. Я знаю, что не заслуживаю тебя, и знаю, что всё испортил, но верь мне, когда я говорю, что люблю тебя. Я знаю, что чертовски высокомерный и упрямый на свою же беду, но я хочу, чтобы наши дети росли в заботе и любви, где не будет места ни малейшей тени», мягко говорил он. Его пальцы нежно касались её лица жестом, от которого её сердце чуть не взорвалось разрушенной дамбой.
   «Альберт», её руки обвили его шею, губы соединились вместе в объятии, которое говорило об огне желания, горячем и яростном, внешний мир исчез, а реальность стала прикосновением, вкусом и ощущением.
   «Я люблю тебя, Кенди», простонал он в её мягкую шею. «Я знаю, что не имею права спрашивать…»
   «О, можешь, ты имеешь полное право», плакала она, чувствуя его голодные губы на шее и затем на лице. Слезы струились из глаз, пока она шептала слова, которые так тщательно охраняла от него. «Я люблю тебя, Альберт! Я не знаю, когда я начала любить тебя, я только знаю, что люблю, и никто другой не смог завладеть моим сердцем, как ты. Даже… даже Терри. То была девочка, которая думала, что была влюблена. Но теперь я знаю… как женщина любит мужчину...»
   Он снова застонал: слова, которые он так жаждал услышать из её уст, оплели его тело волшебной сетью и похоронили её признание в любви в бархате его сердца как драгоценное сокровище. Он смотрел в её глаза и обнимал её крепче.
   «И я хочу заботиться о тебе, любимая, лелеять, как никто другой и защищать тебя и нашего сына ото всех. Когда я увидел, как этот идиот обнимает тебя, мне хотелось растерзать его в клочья».
   Кенди улыбнулась, качнув головой, и сказала:
   «Думаю, до него дошло. О, Альберт, ты уверен? В самом деле уверен?»
   «Никогда в своей жизни я не был настолько уверен в чем-либо», отрывисто подтвердил он. «Ты – это всё, о чём я когда-либо мечтал, всё, что я когда-либо желал в женщине, Кенди. Весь этот вздор, который говорил о любви, что она не существует – не более, чем отговорка. Я боролся сам с собой, разрываясь и не желая признавать самое очевидное – что я любил тебя».
   «Альберт...» она стёрла нежным поцелуем с его лица боль и жгучее презрение к самому себе и покрыла его лицо лёгкими обжигающими поцелуями. «Самое важное теперь, Альберт – ты, я, наш сын и наше будущее».
   Этой ночью Альберт оставил открытыми шторы, чтобы впустить вечерние звёзды, мерцающие в ясной морозной, безлунной ночи. Они сидели у ревущего камина, прижавшись друг к другу, беседовали приглушёнными спокойными голосами, чередующимися с хихиканьем, тихими вздохами и тающими поцелуями. Временами, они перемещались на его постель, удивляясь, почему они не воспользовались ею в начале, когда их охватила пучина страсти. Или просто растягивались перед огнем, а рот и руки Альберта ответно ласкали роскошную кожу Кенди. И её губы и пальцы тоже неспешно путешествовали и изучали, наслаждаясь низким рычанием или стонами, которые исходили от мужчины от её мягкого заботливого исследования. Свет от камина решил погрузить комнату во тьму и на фоне теней покачивать их гладкие сплетённые силуэты в мягких тонах полуночи, оранжевых и сумрачно-серых.
   Позже, много позже, когда они любили, притрагивались, пробовали на вкус и говорили друг с другом, и настало раннее утро, Кенди сонно шевельнулась в его объятиях. Она знала, что скоро ей надо будет встать, чтобы покормить Энтони и помочь слугам позаботиться о гостях. Охота предстояла лишь через несколько часов, и прислуга была уже на ногах и почти закончила приготовления к мероприятию. Альберт тоже проснулся, и они оба наслаждались великолепным утренним рассветом.
   Она потянулась чуть в сторону и услышала протестующий стон мужчины, не желающего выпускать свою прекрасную пленницу.
   «Тебе так рано надо идти, любимая?» прозвучал его глубокий тягучий голос.
   Кенди вздрогнула от разрастающегося восторга под чувственным блеском мужского взгляда.
   «У меня есть сын, что требует внимания, милорд и господин», выдохнула она. Он притянул её к себе на обнаженную грудь, от чего она захихикала, а её холмики чуть касались его сверху. В ответ на невинное, но провокационное движение раздался стон.
   «Я не слышу оттуда ни звука… так что мы можем и не отказать себе в удовольствии...» вкрадчиво убедил он и зарылся носом её шею, пока его озорной язык творил чудеса на её чувствительной коже.
   Кенди растеклась шоколадом и уступила. Ни намёка на протест, ни капли звука, кроме блаженного вздоха распускающегося желания. Альберт с лёгкостью сменил их позу и улёгся в недрах её гостеприимных сгибов. Мало того, что его руки нежно сжимали и гладили её сияющие полушария, а его тело вновь двигалось волнами меж её бедер, она и не отказала ему, что бы он ни попросил...

   «Был ли когда-нибудь чудеснее день, чем сегодня, Кенди?» задумчиво вздохнула Сюзанна, не обращаясь ни к кому конкретно. Она, Кенди и Анни стояли на покрытом травой холме и оглядывали зелёную лейквудскую долину. Подруги молча согласились с ней, и каждая погрузилась в собственные чувства и размышления. Далее находились остальные родственники и близкие друзья, собравшиеся в небольшие беседующие компании.
   Охота на лис имела выдающийся успех и заняла целый день. Одри с гостями развлекались шотландскими играми, просто веселились, и, разумеется, не обошлось без щедрого банкета на завтрак и яств на самый немыслимый вкус и цвет. Как только сумрак коснулся темнеющего неба, и звезды начали пробиваться сквозь его бархат, задний двор виллы превратился в место для весёлых традиционных горских танцев.
   «Угу», кивнула Кенди в знак согласия с Сюзанной, уставясь вперёд. Её глаза искали золотую голову Альберта среди родственников. Она наткнулась на взволнованного Арчи и, наконец, заметила весёлый взгляд Альберта на себе. Она тут же покраснела, узнав озорную вспышку в его глубоких глазах, которые в очередной раз прошлись её одетой фигуре. Она была в традиционном шотландском костюме - королевский синий, чёрный и бургундский цвета были ей к лицу. Она знала, что получила одобрение Альберта утром, когда, перед тем, как спуститься по лестнице, он запечатлел стремительный и сильный поцелуй на её изумлённых губах.
    Анни рассмеялась, и Кенди с Сюзанной с любопытством оглянулись на неё.
   «Ой, Кенди... как Альберт ни посмотрит на тебя, ты становишься похожей на смущённую невесту!»
   Кенди хихикнула, и, в подтверждение слов Анни, румянец залил её щёки.
   «Вы сегодня были близки, Кенди», добавила Сюзанна, и женщины захихикали.
   «Это так очевидно?» открыто засмеялась Кенди, умудряясь сохранять вежливое выражение при родственниках и гостях.
   «О, дорогая, очевиднее и быть не могло, когда вы с Альбертом так удобно исчезли во время преследования лисы!» Анни едва не покатывалась со смеху. Кенди запнулась, и её лицо по цвету стало похоже на свёклу.
   «О, умоляю, перестаньте!» обрела, наконец, Кенди дар речи. Перед её мысленным взором пронеслось, как они с Альбертом остановились за густым деревом и ближайшим кустарником, и Альберт осыпал её пылающими поцелуями от плеча до обнажённого сморщенного соска. Говоря при этом, что лиса могла уйти так далеко, как ей вздумается. Он расстёгивал пуговицы жакета Кенди, которая давилась смехом, боясь, что их застанут, как подростков на первом свидании с глупыми выражениями на лицах.
   «Перестать что?» невинно поинтересовался Терри, когда подошёл к ним в конце беседы, и вопросительно поднял тёмную бровь.
   Сюзанна засмеялась, и Анни последовала её весёлому примеру. Кенди улыбнулась Терри со столь же невинным выражением, как у него, хотя её лицо приятно пылало.
   «Неважно, милый», продолжала смеяться Сюзанна и нежным жестом дотронулась до его рукава.
   «Хорошо, тогда, может, леди соблаговолят ответить мне, что компания Альберта собирается там делать с теми волынками?» спросил Терри, слегка всё же изумлённый их вспышками смеха.
   Глаза Анни сузились на макушке Арчи.
   «Ну... похоже, Арчи и Альберт собираются играть соло».
   Кенди кивнула, соглашаясь с Анни, и прищурилась.
   «Это обычная часть охоты?» спросила она, и Анни кивнула в ответ. Терри и Сюзанна с любопытством взирали на мужскую компанию. Остальные родственники и друзья собрались позади них и с волнением говорили, также наблюдая за теми, кто окружал Альберта и Арчи. Шептались о том, как хорошо играл Альберт, и Арчи тоже набирался мастерства. Эти молодые люди были загадкой, и Кенди улыбнулась шёпоту, думая, что мужчины Одри были не просто мужчинами, а мужчинами из мужчин.
   «В прошлые годы, со времени смерти Стира, мы уделяем время в сумраке, на ежегодной лисьей охоте, в знак памяти о тех, кто был частью нашей жизни, и порадоваться новым друзьям, которые к нам присоединились», тихо сказала Анни, чей смех исчез без следа. Её лицо было торжественным, но голос нежным. Она вглядывалась в лицо Кенди, и Кенди вдруг увидела прежнюю Анни, элегантную, милую и изящную. «В этом году, мы празднуем приход нашего старого друга, уже ставшего частью нашей семьи, и нового ребёнка от нового союза. Именно поэтому мы отпразднуем новые начала жизни горским рилом * и танцами»
   «Теперь я вспоминаю...» печально промолвила Кенди. Анни внимательно посмотрела на неё.
   «Мы не ожидаем, что ты будешь приезжать каждый год, Кенди. Я понимаю, ты тяжело пережила смерть Энтони», утешала Анни, как могла, наблюдая, как мужчины готовили волынки. «Если бы не его смерть, ты была бы замужем за ним, а не за Альбертом. Это было бы неизбежно...»
   «Наверное, ты права...» тихо ответила Кенди, и её взгляд переплёлся с пронизывающим взглядом Альберта. Она не знала, как объяснить свои чувства, ибо как объяснить различия между ними двумя: один юноша, Энтони - её первая любовь, а другой, полный жизни, зрелый мужчина, Альберт – её муж и любовь всей её жизни. Она лишь поняла, что за Альберта она отдаст свою жизнь, потому что её любовь была гуще крови и глубже всех океанов, нанесённых на карту.
   Но когда зазвучали ударные, западающие в душу мелодии горских волынок, ничто больше не имело значения. Мелодия била ключом, заряжала боевым кличем, пробивала воздух, и ноты поднимались выше и выше, обвиваясь вокруг чувств Кенди так, что у неё захватывало дух. Музыка достигла крещендо и продолжало звучать в этом темпе, будто пытаясь поднять и её. Затем внезапно ноты понизились, и Кенди медленно перевела дыхание. Затем музыка труб замедлилась, и ноты обтекали Кенди как пенящийся ручей подножья скал. Кенди невольно вспомнились времена с Энтони и Стиром, пока Госпожа Судьба не сочла нужным забрать их по непостижимым причинам.
   В его потоке было так мягко, что Кенди стояла очарованная тем, как прекрасно играл Альберт. Она и не знала, что он обладал таким талантом, хотя и помнила, как он в первый раз играл для неё, когда она была маленькой, на маленьком холме у приюта Пони. Тогда он не был так хорош, чуть улыбнулась она мыслям. Его пальцы порхали над инструментом с такой безграничной непринуждённостью, что напомнили ей о раннем утреннем свидании, когда те же самые пальцы извлекали из неё крики восторга, будто она была его идеально настроенным инструментом.
   Мелодия была приглушённая, как шёпот ветерка прохладным сумрачным зимним вечером. Звуки волынок соответствовали настроениям женщин и мужчин, которые стояли на холме, наблюдая за игрой Альберта, и трубы Арчи повторяли её. И когда последние ноты растворились в воздухе, Кенди с удивлением поняла, что она плачет. Анни смотрела на неё со слезами, которые катились по щекам, и слегка улыбалась, как и Кенди. Глаза Сюзанны были всё ещё закрыты, как будто она пыталась поймать звуки волынок. Даже у Терри в этот раз не было слов, ибо одинокие фигуры Альберта и Арчи на холме навсегда впечатались в его память.
   Кенди взирала на Альберта. Её дыхание успокаивалось, а его глаза повернулись к ней и с изумлением заметили слёзы, текущие по её лицу. Затем она взмыла над травой, подбирая юбки, и устремилась к нему с сердцем, раскрытым для целого мира. И когда его сильные руки обвили её, прижимая к самому сердцу, он забормотал глубоким голосом чувственные слова любви и ласки. Она не сомневалась, что пришла, наконец, домой, к тому, кому она принадлежала, в его объятия на целую вечность.